- У меня к тебе очень важное поручение, Терция. Ты меня сильно огорчила, когда не сумел справиться с предыдущим, но это провалить нельзя ты обязана будешь сделать следующее...
Терция ощутила приступ жгучей ненависти к отцу. Снова он пытается ее использовать, снова чего-то хочет, но взамен не отдаст ничего. Ганнибал сохранил ей жизнь, не требуя никакой платы.
...
Секст внимательно слушал выступление очередного оратора. Речь шла о том, что самым разумным шагом в сложившейся ситуации станет заключение мира с Карфагеном. После того, как политика Коллатина провалилась, многие стали выступать с предложениями о начале переговоров с карфагенянами.
- У нас все еще есть надежда сохранить значительную часть владений. Пока консул сдерживает превосходящие силы врага, Ганнибал не сумеет взять Рим. Пуниец это понимает, он пойдет на мир, - провозглашал сенатор. - Если мы продолжим упорствовать, то может случиться так, что карфагеняне войдут в Рим как захватчики, а не как дипломаты.
"Интересно, - подумал Секст, - Если бы я предал Тарквиния, удалось бы предотвратить осаду Рима, или она была неизбежна? Толку об этом размышлять. Напуганный сенат готов пойти на заключение договора практически на любых условиях. Они помнят о Сагунте, боятся повторить судьбу иберийского города".
Но на что осталось рассчитывать Риму в этой войне, когда почти все племена взбунтовались, когда верные союзники перешли на сторону врага? Мир - единственное разумное решение. Вне зависимости от того, сумеет Газдрубал разбить армию консула или нет, вернуть все земли, оккупированные Карфагеном, не получится. Для этого придется восстановить армию, призвать новые силы, а откуда им взяться?
Впрочем, положение Ганнибала было не лучшим. Секст разгадал уловку пунийского командира. Со слов Терции можно было понять, что Барка предлагает римлянам начать переговоры о мире. Так может разумным будет принять предложение Ганнибала, заключить мир и готовиться к очередной войне?
Карфаген уже терпел поражение от Рима и сумел оправиться, отчего же Рим, проигравший Карфагену, не сможет снова подняться?
Однако шансы на победу в этой войне у Республики оставались. Бездействие Ганнибала растлит его воинов. Наемники устали, будут требовать расчета и уходить. Голод может разразиться не только в Риме, но и в армии Ганнибала, что тогда предпримет Пуниец?
После ряда поражений дух солдат Газдрубала сломлен. Быть может, если консул решится атаковать, не обращая внимания на численное превосходство врага, ему удастся сокрушить брата Ганнибала. Тогда у окружившего Рим Пунийца не останется выхода, он будет вынужден уйти.
Но, честно признаваясь самому себе, Секст не волновался из-за того, кто победит в этом решающем сражении двух цивилизаций. Он был слишком стар, хотел покоя, как физического, так и умственного. Мечтал покинуть шумный Рим и уехать далеко отсюда, может быть в Грецию или Персию. Он был свидетелем поражения Карфагена в первой войне, тогда складывалось примерно такое же положение, Рим спасся лишь за счет того, что быстрее пунийцев сумел восстановить флот. Но в те времена он был молод, мог изматывать себя работой, на личные средства построил несколько судов. Теперь же силы покинули старика, он давно желал отойти от дел.
- Мы заключим мир, откупившись от сегодня превосходящего врага, чтобы завтра разбить врага уступающего, - закончил оратор. Почти все стали бурно аплодировать, приветствуя предложение сенатора. Секст тоже хлопнул пару раз в ладоши и вздохнул. Похоже, что сенат все-таки проголосует за мир. А Ганнибал на него пойдет. Значит, будут еще войны, которые, в конечном счете, измотают или Рим, или Карфаген.
Секст знал римский народ и верил, что его соотечественники всегда сумеют пересилить себя, заставить трудиться ради общей победы. Способен ли Карфаген, погрязший в коррупции и склоках, справиться с таким народом?
Глава 10.
Лес, в котором спрятались Насаг и путник представлял собой жуткой зрелище. Уродливые деревья, толстый слой влажного перегноя, хлюпающий под ногами, множество крупных сороконожек, нагло расположившихся у корней. Деревья настолько разрослись, что ветви их заслоняли собой небо, лишь крупицы солнечного света пробивались через густые кроны. Подобно цепким лапам хищников, ветки, спустившиеся до земли, царапали лицо и плечи беглецов. Ни о каких тропинках речи, конечно, не шло - казалось, здесь никто и никогда не проходил.