Не показать виду, не продемонстрировать слабости, спрятанной за застывшей маской, в которую превращается собственное лицо.
Оказывается, что ничего не зажило, не заросло, не исцелилось. И вот память хлынула со всех сторон, оглушила собой.
Равнодушное молчание, корзина шампанского на столе.
И в висках внутри стучит невидимый молоток пульса шепчущий...Это не может быть правдой. Неужели эта случившаяся мерзость ...Неужели, это ты... Мистраль?
Но реальность накатывает волной.
Шепотками в классе, солнечным лучом скользящим по парте, тяжёлыми шторами на окнах, широкой доской для письма, запахом деревянных стенных панелей и меловой пыли, резкими духами Ильрана уткнувшегося носом в тетрадь, прямой фигурой Мистраля, который даже не считает нужным посмотреть в его сторону...
Зачем? И правда зачем? Имеет ли это смысл. Он же получил всё, что хотел. А если бы и попытался...
И боль вернулась с новой силой.
За всё это время она так никуда не ушла. Просто свернулась гадючьим клубком, ожидая подходящего часа, что бы снова поднять свою болезненно жалящую голову, ударить в самую незащищённую часть души.
Наверное, он бы очень удивился, узнав, что точно такие же чувства испытывает сейчас и Мистраль, раздираемый противоречивым грузом вины, любви и ненависти к Ири.
Ненавистью за отказ верить ему, в него..
Любимые глаза, взирающие с содроганием и омерзением. Нет, Мистраль не заслужил этого. Он не заслужил ТАКОГО отношения. Не так. Не за это...
Но какой смысл оправдываться перед тем, кто оказался немилосердным палачом, зачитав Мистралю приговор, навесив на него ярлык, отмерив вину за несовершённое преступление для того, что бы ухватившись за предоставленный шанс, заклеймить позором, того, что он никогда не совершал и не совершил бы...Но слишком очевидной для Ири оказалась его вина.
"Мистраль - поддонок" - вот она истина твоей настоящей любви, малыш. Признание, которое я каждый день читаю в твоих глазах... "Мистраль - предатель"...Понимаешь ли ты, как жестоко с твоей стороны раздавить меня этим пониманием, не оставляя шанса на то, что бы оправдаться? Оправдаться за то, что не совершал?...Ты чудовище Ири, чудовище...Я ненавижу, тебя. Лживый лицемерный ублюдок, ложный пророк, обманувший собой весь мир. Фальшивый солнечный мальчик...Грош цена твоей вере...Бутылка шампанского. Будь ты проклят, Ири Ар. Иллюзия, пустышка, которую я полюбил, для того, что бы понять, что полюбил то, чего никогда, даже не существовало.
Ненавижу тебя, Ири Ар. Ты и в страшном сне не сможешь представить, как же сильно я тебя ненавижу, теперь. Никогда не прощу тебя, Ар. Я никогда тебя не прощу. За ЭТО.
Глава.
А со стороны всё выглядело так, словно пережив внезапную одержимую любовь своих принцев, академия вернулась к прежнему привычному существованию, прошлых лет, усугублённому абсурдом в несколько раз.
Мистраль изводил Ири Ара...Ири Ар ненавидел Мистраля, дерзко и нахально огрызаясь в ответ на его нападки, впервые не стесняясь переходить к откровенному хамству, когда оба забывая о сдержанности, балансировали на грани откровенных оскорблений.
Их обоюдная ненависть и презрение друг к другу рвали воздух в клочья, накаляя до такого предела, что выносить это оказывалось практически невозможно. Как если бы чужая ярость оказалась способна обжигать и хлестать ударами, направленными друг на друга. Но в эти секунды невидимые щупальца задевали всех оказавшихся поблизости, отравляя атмосферу, лишая возможности нормально дышать, потому что находиться рядом с ними становилось удивительно противно и мерзко в понимании до чего они способны опуститься, до какой человеческой помойки оказались способны дойти, пытаясь причинить противнику как можно больше боли.
Не способные остановиться, и увидеть себя со стороны, понять как убого воспринимается подобное противостояние.
Но репутация скандальных хамов, по шкале которой соперники отныне стремительно зарабатывали очки, до поры до времени, сглаживалась сочувствием окружающим.
Ибо, каждый знакомый, сталкивающийся с чудовищным геноцидом характеров, с неприятным содроганием отмечал: Что от прежнего надменного и ледяного Мистраля, осталась оболочка, болезненная подтаявшая снежинка, безрассудно налетающая на погасший уголёк человека, некогда являющегося Ири Аром.
И каждая их встреча, каждое противостояние, неумолимо и обречённо вело обоих к гибели.
Уничтожая друг друга, они разрушали сами себя, ибо рана нанесённая врагу, неизменно оставляла отметину в собственной душе, в самом понимании, что она была нанесена тому, кого желал любить, но ..Невозможно оказалось стереть и простить плевок в лицо.
И испытывая боль, они снова и снова бросались навстречу новой боли, отдаваясь ей с мазохистским самозабвением, не в силах преодолеть неумолимое притяжение, испытывая почти физическую потребность в контакте, наносили друг другу безжалостные моральные раны.
Безумцы, ослепшие от чувства, для которого отныне не существовало определения. Поставившие ненависть во главу невидимого признания, потому что безразличия....Безразличия, они бы попросту не пережили.
Каждый из них многократно и во всеуслышание заявляя о своём равнодушии, не мог принять даже мысли о нём...
Мистраль цеплялся к Ири, Ири цеплялся к Мистралю. В этом запутанном клубке, оказалось, невозможно найти правых и виноватых.
И вот теперь, всего лишь за несколько недель, до выпускного вечера Мессир Бренеж не находил себе места, пребывая в весьма подавленном и скверном расположении духа.
Впервые в жизни, он абсолютно не знал, что предпринять, в сложившейся ситуации. Более того, не представлял возможным поделиться собственными сомнениями, ни с кем из появляющихся в академии министров, попросту не зная, имеет ли смысл заводить подобный разговор. А если имеет смысл, впервые ректор не понимал и боялся масштаба последствий подобной собственной неосторожной откровенности.
Попытка сблизить юношей, назначив им совместные занятия по флористике оранжерее, ( мера известная своим расслабляющим действием и способствующая успокоению ) привела к тому, что между противниками вспыхнула ещё большая ненависть и неприязнь, один раз дошедшая до кулачной драки. И оседлав Ара на глазах нескольких свидетелей, Мистраль с яростью впечатывал кулаки, в искажённое ненавистью лицо, пытаясь вытрясти из противника душу. Но даже тогда, поверженный Ар не перестал хохотать, выкрикивая оскорбление, больные, жалящие, похожие на укусы осы, великолепно знающей, куда и как бить, по каким болевым задевать.
А всё началось с совершенной нелепицы. Ири споткнулся о чью - то ногу, Мистраль зачем - то поспешил поднять его, обняв неосторожно и дальше началось светопредставление, Ар взорвался обложив его матюгами, и не удовлетворившись запустил в голову цветочным горшком, Мистраль ответил кулаком, и началась драка, когда сцепившись в клубок противники просто покатились по земле, умудрившись рухнуть в фонтан, куда Мистраль запихал Ара в надежде успокоить, и в итоге чуть не утопив. К оправданию Мистраля следовало сказать, что он всеми силами пытался унять конфликт, и остановить чужое безумие, но Ар совершенно утратив рассудок, наскакивал на него раз за разом, совершенно не думая о том, что он слабее, ибо ярость удесятерила его силы. В итоге доведя Мистраля до ответного исступления он нарвался на то, что Грандин его действительно чуть не убил.
Разнять дерущихся, и скрыть последствия случившегося, удалось с огромным трудом под угрозой безоговорочного отчисления, если информация просочиться наружу.
Впервые утратив благодушие, мессир орал на обоих студентов брызгая слюной, грозя карами, последствиями и обещая донести случившееся до сведения патронов.
Пытаясь воззвать к рассудку, и объяснить, что подобное отношение не просто недопустимо, чудовищно, и он ляжет костьми, но при малейшем повторении, даже намёка на подобный инцидент, сделает всё возможное, что бы разрушить карьеру и репутацию обоих студиозов.