Угроза подействовала, в той мере, что выйдя из лазарета, у обоих студиозов, хватило ума, суметь сдерживать себя, в присутствии посторонних, и хотя это никак не могло разрядить атмосферы царившего напряжения, тем не менее, создало видимость хрупкого шаткого мира, позволившего студентам и преподавателям выдохнуть на некоторое время.
Понять причины случившегося и докапаться до истины директор, не мог. Студиозы, словно сговорившись, как один "набрали в рот воды", а неясные слухи по этому поводу, носили слишком мифический и вымышленный характер абсолютно не связываясь с личностями Мистраля или Ири Ара. Мистраль, поспоривший на тело своего любовника? Ересь несусветная, настолько невозможная, что Бренеж даже не пытался коснуться этой темы, считая её полностью абсурдной.
Попытки переговорить лично, потерпели крах. Мистраль обладал слишком огромным влиянием, для того, что бы директор имел возможность воздействовать, или даже надавить на эту одиозную личность.
Даже откровенное убийство Андреаса Реама, потрясшее академию, и последующая кровавая разборка у моста, когда один за другим он вызвал на дуэль семь человек и расправился с каждым, оставив впрочем в живых, сошли Мистралю с рук за недостаточной доказанностью степени вины. Одного веского слова Грандина, сообщившего, что у него имелись веские причины для подобного поступка, и он защищал свою честь и репутацию оказалось достаточным, что бы дело было закрыто, а безутешные родственники, требующие возмездия и расправы, отправлены восвояси, подавившись щедрой компенсацией.
Никто из раненных студиозов не подал жалобы. Никто. Всеобщий заговор молчания. Неслыханно.
Но времена и нравы не выбирают. Вот и Бренежу со всей своей душевной порядочностью, не повезло родиться. Дуэли всегда казались ему бессмысленным и жестоким убийством, но дворяне защищающие свою честь и дырявящие друг друга по поводу и без, очевидно считали иначе. К счастью сумасшедшая выходка Мистраля не сошла ему совсем уж с рук и король всерьёз обеспокоился статистикой стремительного самоуничтожения, так сказать цвета нации, ввёл закон о запрете на поединки.
Но прежде чем этот закон начнёт соблюдаться, пройдёт нимало времени и арестов, пока до горячих голов не дойдёт серьёзность последствий подобного нарушения. Пока речь шла всего лишь о заключении под стражу, но его величество понимая малоэффективность подобной превентивной меры, всерьёз задумался о том, а не пора ли отправить на виселицу парочку шальных нарушителей. Виселица - самый унизительный для дворянина вид казни применимый для воров и бродяг, смогла бы воздействовать на сознание гораздо эффективнее тюрьмы и эшафота.
Но к Грандину Мистралю или Ири Ару подобное вряд ли относилось и было применимо, не той величины оказались фигуры.
И именно по этой причине, ничто не мешает им поубивать друг друга. Но если подобное случиться, первой полетит голова мессира Бренежа, допустившего подобное. А как не допустить, когда оба совершенно забыли о подобающем поведении и не желают слушать никаких увещеваний и откровенных приказов. И если Ири Ар рад пойти навстречу, уважая авторитет директора, да и вообще демонстрируя порядочность во всех отношениях, то для Мистраля Бренеж оказался не указом. И оставалось только молиться на скорейший приезд одного из патронов, в присутствии которых на академию снисходили мир и благодать и противники умудрялись демонстративно не замечать друг друга, в течение некоторого времени. Но стоило воротам захлопнуться, как в воздухе словно звучала невидимая команда "Фас"
И эти две взаимоисключающих личности, встанут во главе страны? Немыслимо. Невероятно. Невозможно. Стоит им занять ключевые посты, и в отсутствие любого контроля со стороны, случиться катастрофа. Ослеплённые своей войной, они так свято ненавидели друг друга, что готовы были даже страну представить всего лишь полем битвы для сведения собственных счётов.
Нет, Бренеж не мог этого принять спокойно, но сделать он ничего не мог. Никакие словесные аргументы не помогали, и всё что оставалось директору, это с отчаянием наблюдать за происходящим, созревая к мыслям о том, что очевидно пришла пора рассказать об этом королю, состряпав анонимный донос.
Увы, на большее духа мессира Бренежа попросту не хватило. А точнее у него хватало благоразумия, предупредить, но не становиться источником плохих новостей, но косвенно, аккуратно подтвердить возможную проверку по факту. Собственно создавать условия бы не пришлось. Любоваться спектаклями в исполнении славной пары академия могла ежедневно, и хорошо, если не ежевечернее, ибо Мистраль настолько прочно обосновался в общежитии, что выгнать его оттуда не представлялось возможным.
Поскандалить с Аром перед сном, вместо пожелания доброй ночи, стало для него почти традицией.
Выносить издевательство над нервами, оказывалось решительно сложно.
При появлении парочки студиозы попросту разбегались по углам, ретируясь во все стороны со скоростью тараканов, парни, девушки. Один из ящиков стола Бренежа, был под завязку забит доносами и просьбами, унять произвол.
Но если бы всё было так просто. В академии царила нездоровая атмосфера, учителя жаловались наперебой, но директор оказался совершенно бессилен. Его авторитет не имел никакого реального могущества против денег, власти и связей своих учеников, способных при желании запросто сместить его с занимаемой должности, и оставалось молиться, что никому из них не приходило в голову осуществить нечто подобное. Но отмахиваясь от директора как от назойливой мухи, они ставили его в весьма унизительное положение, что не могло не сказаться, на настроении и самочувствии последнего. В последнее время мессир Бренеж свирепствовал, отрываясь на тех, с кем мог себе это позволить. И оставалось смирившись, бессильно наблюдать за происходящим.
Самое поразительное, за эти несколько недель показавшиеся всем вечностью, и умудрившись докатиться даже до унизительнейшей кулачной драки, тем не менее, ни один из них, не взялся за шпагу. Словно интуитивно понимая, чем закончиться дуэль.
В пылу ярости, Ири ни разу не швырнул в Мистраля перчатку, предпочитая упражняться на цветочных горшках очевидно, а Мистраль доводя противника до бешенства, резкой ядовитой язвительностью, неожиданно резко смолкал, разворачивался и уходил осознавая ту грань, после которой они не смогут остановиться.
Если говорить начистоту, вся академия с ужасом ждала именно этого дня. Дня обоюдного смертоубийства. Ни у кого не вызывало ни малейшего сомнения рано или поздно, случиться дуэль и о последствиях исхода этого поединка оставалось только гадать.
Но вот что было странно, сталкиваясь при свидетелях, как если бы посторонние подпитывали их вспышки, противники никогда не пересекались в их отсутствие. Стараясь игнорировать и не замечать если это случалось...Возможно, посторонние оказывались единственным сдерживающим фактором, не дающим им потерять голову...
А может дело было в ином...
Они боялись этих встреч, слишком мучительных в такие моменты, моменты, когда каждый оставался наедине с самим собой и с другим и с собственными терзающими призраками.
Мистраль тщетно пытался найти выход, нападая на Ири, преследуя, ненавидя, продолжал пытаться раз за разом ...Найти выход.
Держась за маленький светлый островок памяти внутри себя, а может, просто пытаясь оправдаться.
Мистраль действительно пытался, изо всех сил.
Но в ответ получал издёвки, насмешки и брезгливые плевки в пол, в те счастливые моменты или несчастливые случайности, когда Ири не избегал и не удирал от него...
Учителям казалось, что они оба хороши, но Мистраль прекрасно понимал, кто из них двоих является провокатором.
И забыв гордость, забыв чувство собственного достоинства, шёл на унижение, раз за разом, пытаясь достучаться, докричаться, быть услышанным.