Сотни лет назад был принят федеральный закон о равноправии людей и разумных нелюдей. С тех пор правительство время от времени устраивает демонстративные акции в защиту коренных рас… А за кулисами официальной политики — то же, что и раньше: ксенофобия и алчность, алчность и ксенофобия.
Терра-7. Здешние аборигены тоже вряд ли могут рассчитывать на симпатию расы-гегемона: земноводные, не прямоходящие. Но есть один нюанс: дикари с Терры-18 доставляли много проблем колонистам. Закон о равноправии на них практически не распространялся. Были даже позволены жесткие меры «в случае крайней необходимости». Здесь — другое. Мирная раса, официальный союз. К тому же, сборщики «болотного воска». Основная рабочая сила на плантациях…
Инспектор уже километра на три удалился от водокачки. Шел сквозь высохшее болото, практически не проваливаясь. Вот задыхается старик с бурой кожей. Вот мать со стайкой младенцев. Недавно вылупились, вокруг полно еще не вскрывшейся (но уже завяленной) икры. Мать мертва.
Подросток. Сухой, жилистый, яркого зеленого цвета. Ганс вытащил из ранца флягу, выпростал на парня (или — на девушку? Неважно). Наверно, это правильное действие. Тинейджер имеет шанс доползти до края болота, подальше от водокачки. Там, возможно, еще осталась вода.
Между прочим, наверняка эта колония по уши в долгах за электричество. Такой насос должен забирать очень много. Даже если он только один. Осушить несколько километров болота — дело нешуточное.
Дальше идти бессмысленно. Картина ясна, запись готова. Материала для возбуждения дела достаточно. Для дела, которое, как всегда, спустят на тормозах… В любом случае, пора возвращаться. Пока охота не началась. Несколько раз такое было. Хорошо, что ни разу не попали в голову. Но лечиться пришлось.
Ганс сверился с картой. Центральная усадьба плантации — в двух километрах отсюда, если по прямой. На шоссе выбираться не стоит. Здесь, на болоте, единственная опасность — с воздуха… может, успею.
Усадьба встретила инспектора картиной полного запустения. Этого следовало ожидать: восковые угодья разорены. Не важно. Главное — портал. За пару переходов можно добраться в ЦНК…
…Но портал оказался неисправен. Поврежденные коммуникации, опустошенные аккумуляторы. Мародеры успели потрудиться здесь на славу.
Это уже не шутки. Что остается? Либо обратно на водокачку — самоубийственный путь. Либо в город. Двадцать километров пешком.
Западня.
Ганс обошел усадьбу. В гараже только заржавленный остов машины древней марки. Если хозяева плантации живы — всю работоспособную технику забрали с собой…
…Сюрприз ожидал возле входа в жилой корпус. Новехонький мобиль, оставленный в кустах, оттого незаметный. Так, это плюс. Минус — где хозяин, и кто он такой? Кому и что могло понадобиться в заброшенной усадьбе?..
Ловушка — или спасение?..
Осторожно, то отбегая в сторону, к деревьям, то прижимаясь к цоколю, инспектор обошел дом. На втором этаже ничего не видно, все окна зашторены. На первом, похоже, никого нет… Окно за окном, Ганс вглядывался в полутьму помещений. В большом зале почудилось движение. Нет, не почудилось: действительно кто-то есть.
Инспектор вернулся к двери. Прикинул расположение холла. Вынул парализатор — единственное орудие самозащиты, дозволенное налоговым полицейским, и, прижимаясь к стене, двинулся туда, где заметил человеческий силуэт.
В дверях холла опустил пушку.
Та самая фигура сидела за столом с закрытыми глазами и монотонно раскачивалась из стороны в сторону. Наушники, электронный буклет комиксов, банка дорогого пива и сэндвич… Фигура принадлежала красивой женщине лет двадцати пяти. Кроме нее в холле никого не было.
— Эй, — позвал Ганс.
Разумеется, она не услышала. Но через сколько-то секунд сама открыла глаза. Потом — открыла шире. Дальше — еще шире, а заодно и рот. Закричать не смогла, только сдавленно прохрипела что-то.
— Не пугайтесь, — ровным голосом проговорил инспектор. — Я не причиню вам зла.
Девушка бросила отчаянный взгляд на парализатор.
— Это, — кивнул Ганс, — просто самозащита. Неспокойно в ваших местах, вот я и вооружился на всякий случай.
Женщина наконец-то совладала с голосом:
— Кто вы такой?
— Турист. Заблудился, хочу попасть в город. Скажите, это ваша машина во дворе?
— Наша.
— Вы не одна?
— Нет, — новая знакомая, ободренная неагрессивным тоном пришельца, начала приходить в себя. — Нас трое. Я имела глупость отпустить мужиков на второй этаж… Весьма легкомысленное поведение, впредь не повторится.