Ирина, словно королева, при аж двух фрейлинах — Ирме и достопочтенной Агнессе Карловне крутилась перед зеркалом. По терминаторски бесшумно подкравшись пару минут послушал дамские разговоры. Ирма с Агнией восхищались нарядами и щедрым кавалером, не жалеющим денег на эдакую красоту. И правильно, что не жалеет, а то уведут — это уже Вениамин Степанович подал голос из своей комнатушки, как он не свихнулся, слушая женское щебетание о моде и шмотках? А, понятно, Венечка потихоньку прикладывается к чекушке, пока хозяйка отвлеклась на тряпки. Выдержал паузу, отошёл к входной двери, начал обстукивать и без того чистые ботинки.
— О, Сашенька, проходи, посмотри на свою принцессу!
— Категорически возражаю, Агнесса Карловна! Королева! А я её верный и робкий паж! И как истинный рыцарь, в бою с драконом билетёром раздобыл пропуск в рай! Картина называется «Райские кущи», что-то любовное, подслушал, стоя в очереди к билетной кассе, что дамам очень нравится.
— Ох, надо и нам сходить, правда, Вениамин, — повысила голос хозяйка.
— Обязательно, — откликнулся бравый репортёр, — на неделе попрошу контрмарки у редактора.
Тут то и пригодилась «заготовка» — билетов то парных аж в три точки кинозала. Ирма решительно забрала где поближе (её друг сердечный подслеповат) а нам с Ириной достался центр, ибо Вениамин может не сдержаться, сбегать пару раз за сеанс, пардон, в клозет. Так что «места для поцелуев» достались хозяйке и привратнику нашего замка, а королева в центре залы, как королеве и положено. Всё это я нашёптывал Ирине на ушко, пока девушка гладила рубашку, категорически запретив идти в синема в удобном свитере.
— Ириш, понял, исправлюсь, постараюсь соответствовать столь роскошной спутнице. Сама ж словно на бал в ратуше собралась. Слушай, а может двинем после фильма в ресторан, самый фешенебельный в сём городишке? Как, готова к приключениям?
Глава 19
Вильгельм Франц Канарис сюрпризы не любил, даже приятные. Работа разведчика и без того чёрт те какая нервная, оттого и не нравилась бравому морскому офицеру, герою Великой войны любая неизвестность, неопределённость. Доходило до смешного (хотя психиатр бы тут не смеялся) адмирал и собственные дни рождения не отмечал как раз из-за «нерва неопределённости» — очень уж назойливо, с дурной театральщиной «интриговали» друзья и коллеги, стараясь произвести впечатление, удивить «неожиданными» и «оригинальными» подарками…
Служба на эскадре фон Шпее, а после утопления «Дрездена» приключения в Южной Америке, подходящие больше авантюрным романам, далее командование подводными лодками и ответственная работа на посту главы абвера, всё вышеперечисленное не способствовало укреплению нервной системы. Потому адмирал и требовал от подчинённых чёткости в докладах, а, главное — не утаивать неприятные для начальства нюансы. Мол, чем раньше узнал шеф о проблеме, тем больше времени на её решение, ведь «само не рассосётся»…
И когда от Александра Целлариуса пришли одна за другой три шифровки в которых «прибалтийский кудесник» докладывал о выходе его людей на невероятно ценный источник, умудрившийся из СССР сбежать в Ригу, Канарис вызвал резидента в Берлин.
— Итак, Алекс, внимательно слушаю. Вы профессию сменить и в писатели податься не собираетесь? Читаю ваши донесения словно роман приключенческий.
— Понимаю. Только в реальности дело обстоит ещё более фантастически, чем я сигнализировал.
— Вот как, — Канарис «отыграл» левой бровью, изобразив нешуточный интерес.
— Не иронизируйте, мой адмирал, объект чертовски необычен.
— Так чего тянете, Алекс? Приступайте к повествованию, держу пари, архиувлекательнейшему.
Не отреагировав на колкость начальства, фрегаттен-капитан потянулся к папке, не особо то и «увесистой».
— Первыми на объект, далее поименованный как Странник, внимание обратили агенты из группы Отто Шварца. Странник пытался сбыть рижским ювелирам советские украшения, каковых имел значительное количество. Причём к немецким мастерам дел золотых даже не подходил, хотя мог взять более достойную цену, контактировал исключительно с евреями.
— Что за изделия, — осведомился Канарис, — не из старой ли России побрякушки?
— Разные, мой адмирал, были как серьги-кольца-гарнитуры начала века, так и изделия советских ювелирных фабрик. Как отмечали все эксперты, с кем наш агент имел разговор, — изделия безусловно качественные, заслуживающие внимания. Да, не имеют особой художественной ценности, но надёжное помещение капитала, что столь ценно в наше неспокойное время.