«Здесь» подписание Пакта состоялось 17 августа (вот что значит куда как «более лучший» Халкин-Гол) и в Москву сразу же «поналетела» куча немцев, без раскачки начавших налаживать взаимодействие между вермахтом и РККА. Выбрал среди «понаехавших» среднего ранга чиновника, из «Мессершмитта», — оказался спецом по установке германских моторов на советские самолёты и рационализатором, успешно внедряющим мелкие улучшения в моторах нашенских. Звали дойча Эрнст Штиглиц, — флегматичный лысеющий блондин тридцати семи годочков. Выбрал исключительно из-за сходной комплекции, чтоб внедряясь в персонажа, «перешить» только лицо. Ну и НКВД не особо за второстепенным инженеришкой приглядывало, всего один топтун (правда менялись часто). Однако ж никакой тотальной слежки как у Акунина в эпическом романе «Шпион», без автомашин и радиотелефонов, без десятков привлечённых…
Не мудрствуя лукаво, обычным кирпичом упрятанным в кепку жахнул топтуна-энкаведешника по затылку, — быстрым, глазу человеческому незаметным движением. Тут же прислонил «отъехавшего» бериевца к стеночке, долго будет очухиваться. И, вдогон за Штиглицем. Далее по обычной «терминаторской» схеме — со стороны вроде как поручкался с геноссе Эрнстом, на самом же деле подчинив его сознание, дал указание пройти в недалече стоящий дом в Столешниковом переулке, где неделю как квартировал, «договорившись» с хозяином (всё по той же схеме) — интендантским полковником, семья которого отдыхала в Сочи…
Признаюсь, ликвидировал Штиглица с внутренним напрягом, невезучий немчик просто попал под раздачу. Но! На войне как на войне! В конце концов, в 1941-ом у вермахта на одного офицера меньше будет!
Вывез на арендованном грузовичке «МосМебельторга» арийца в Марьину Рощу, где и «утилизировал», просто и надёжно…
И на второй день после германского вторжения в Польшу — третьего сентября одна тыща девятьсот тридцать девятого года, напялив одёжку покойного инженера, подкараулил товарища Мехлиса, выходящего со свитой из здания ГлавПура. На приближающегося быстрым шагом иностранца лишь через несколько секунд среагировал сержант НКВД, охранявший вход, но политруки уже прошли вперёд, закрывая обзор бдительному стражу. Ну а «свитские» Льва Захарыча оказались абсолютными шпаками, даже не с ужасом, а с недоумением наблюдая, как прилично одетый гражданин вдруг сменил направление движения, выхватил «вальтер» и пролаяв на хохдойче: «сдохни, грязная свинья», бабахнул в начальника. Лобешник Мехлиса украсился аккуратной дыркой, а вот затылочную часть разворотило изрядно — форме батальонного комиссара, словно тень следовавшего за руководством, предстоит долгий процесс замачивания и застирывания…
Двое из числа «сопровожденцев» залапали по кобурам, четверо кинулись врассыпную, трое застыли прям библейскими столбами соляными. Помня про «волкодава» Таманцева из «августа сорок четвёртого», решил сохранить жизнь «правильному» сержанту в сентябре тридцать девятого, — хоть и надо было во исполнение легенды покушения валить парня. Прямо через широченные галифе одного из «соляных столбов» выстрелил на опережение (хозяина штанов даже не зацепило, слава великому моднику, кривоногому генералу Галифэ) целя в большеберцовую кость. Попал, конечно, чекист подломился и потерял сознание от болевого шока. Ничего, если серьёзное увечье, так жив останется в грядущей войне, не сгинет на передовой…
А вот двух шустриков из адъютантской группы Мехлиса, медленно, но верно достававших наганы, пришлось калечить всерьёз, может и выживут, простреленное лёгкое не всегда смертельный исход, даже без чудодейственного пенициллина…
Убежать удалось на удивление просто — поначалу прикрывался от выстрелов автомобилем покойного Мехлиса, а потом и случайными прохожими, ну а засим, включив чемпионский темп, затерялся в столичных улочках-переулочках воспетых через полвека Колей Расторгуевым. По возможности, огибая ошарашенных свидетелей происшествия, ругался на немецком, подражая голосу Штиглица, с этакой одышкой от быстрого бега. А поскольку на морду лица на инженера походил минимум на 99 %, то впечатление должно сложиться у вождя и его советников соответствующие. Немецкий агент, да что там — матёрый диверсант, в личине авиационного инженера, ушёл от слежки и осуществил успешное покушение на верного сталинца, славного комиссара Льва Захаровича. А поскольку Мехлис — еврей, находится оправдание и «грязной свинье» и прочим идиоматическим выражениям из уст фашиста, которые опрошенные свидетели непременно сообщат чекистам, а те все до единого ругательные словечки всенепременно «восстановят». Интересно, получится двух зайцев одним удачным выстрелом угрохать — освободить РККА от чрезмерного внимания функционеров ГлавПура и посеять недоверие между недавними союзниками, товарищами Сталиным и Гитлером…