Кайл уловил по тону своего командира, что это не просто очень важно, а имеет еще и большое значение для него лично. Он набрал в легкие воздуха и ответил:
– Помню каждое слово, сэр.
Кайл переступил через кольцо и посмотрел под ноги. Все затаили дыхание. Кайл шел по воздуху, поддерживаемый невидимыми силовыми полями, созданными внутри колец. Перемещение во времени уже началось. Уинн проверял последовательность операций. На экранах компьютеров появились координаты движения Кайла. Металлические кольца медленно вращались, каждое вокруг своей оси. Жужжание силовых полей превратилось в мощный гул, перекрывший остальные шумы. Отверстие в полу вдруг стало расширяться. Кольца закружились еще быстрее и устремились вниз, увлекая с собой Кайла. Он еще раз посмотрел на генерала и больше не опускал с него взгляда, пока не спустился в огромный барабан генератора времени. Джон приблизился к самому краю отверстия и следил за тем, как сверкающие кольца уносят Кайла вниз. Вращение приобретало все большую скорость, контуры обоих колец слились в сплошное марево. Гудение силовых полей заполняло комнату, в нем слышалось звучание космической музыки. Электрические заряды отскакивали от стенок генератора. Нагнувшись над краем отверстия, Джон вглядывался вниз. Фуэнтес схватил его за руку и потянул назад. Ему показалось, что, не вмешайся он в это мгновение, генерал потеряет равновесие. Вспышка молнии сверкнула над генератором и озарила комнату. Уинн пригнулся. Сильно запахло озоном. Генератор выбросил гигантский заряд энергии. Люди отшатнулись, в спешке надевая защитные очки. Внизу происходило нечто невероятное, но что это было, знал только человек, находившийся сейчас в камере генератора. Камера превратилась в сгусток энергии, пронизываемый электрическими разрядами. Гудение приборов слилось в оглушительный грохот. Сердце Джона колотилось в такт бешеному кружению колец. Изнутри генератора донесся нечеловеческий вопль. Снова вспыхнула молния. Когда сияние поблекло, наверх, медленно покачиваясь, поднялись искореженные кольца и остановились. В один краткий и одновременно бесконечный миг Кайл Риз совершил прыжок во времени. На месте, где он только что стоял, все увидели гору мусора: банки из-под пива, смятые газеты и прочую дребедень, выброшенную за ненадобностью людьми одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года.
Фуэнтес медленно снял очки.
– Свершилось.
Уинн подошел к самому краю отверстия и заглянул вниз. Вдали, затухая, мерцали разряды. Поднятая ветром пыль осела.
– Ура! Получилось! – воскликнул Уинн. – Это сектор пространства восемьдесят четвертого года. Мы заменили его современным.
– Что теперь будет с сержантом Ризом, сэр? – спросил у генерала Фуэнтес.
– Вернее сказать, что было потом?
Коннор по-прежнему смотрел в невидимую даль.
– Он погибнет, выполнив задание.
– Хороший он солдат…
Гримаса боли исказила лицо генерала при этих словах Фуэнтеса.
– Это мой отец, – ответил он.
Фуэнтес не сразу пришел в себя от изумления. Только теперь до него дошло, чего боялся Джон. Вот что омрачало ему радость победы. Да, цена, которую ему пришлось заплатить за нее, уж слишком высока.
Генерал наконец оторвал взгляд от дымящейся камеры, и все заметили, что он как будто постарел. Лицо осунулось, черты заострились. Он положил руку на плечо Фуэнтеса, словно ища поддержки. Фуэнтес никогда бы не поверил, что ему доведется когда-нибудь увидеть командира сломленным. Он знал, Джон часто бывает измученным, что его гнетет одиночество, но таким не видел его никогда. Фуэнтес крикнул по-испански стоявшим позади минерам:
– Ставьте взрывные устройства. Пусть все это летит к чертовой матери.
Джон наконец совладал с собой.
– Не торопись, – сказал он, покачав головой. – У нас осталось еще одно дело. – Он обернулся к Уинну. – Что показывают приборы?
Уинн взглянул на карманный счетчик, висевший у него на поясе, затем удивленно уставился на Джона.
– Все, как вы и говорили.
Джон глубоко вздохнул. Совсем рядом неумолимо вершилась живая история. Он повернулся и вышел из комнаты. Уинн направился было за ним, но Фуэнтес, не понявший ни слова из их разговора, остановил электронщика.
– О каких показаниях идет речь?
Уинн снова взглянул на счетчик.
– Такой сигнал возникает, когда происходит смещение во времени. Пока мы шли сюда, счетчик зарегистрировал два подобных сигнала.
Уинн вышел из комнаты, Фуэнтес направился за ним.
– Что там за история с двумя сигналами?
– Первый раздался при переброске Терминатора в восемьдесят четвертый год.
Уинн торопился, догоняя генерала. Фуэнтес не отставал от него.
– Ну, а второй?
– Похоже, существует еще один Терминатор.
Шаги Джона гулко отдавались в безлюдном тоннеле. Фуэнтес и Уинн едва поспевали за ним. Люди шли бесчисленными галереями, заполненными неподвижными роботами. Этой коллекции сложнейшей боевой техники, созданной Сетью, нет цены. Чтобы разобраться в ней, опытным электронщикам Джона понадобятся годы и годы. И лишь после того, как будет изучена каждая машина и понято ее назначение, Джон примет решение либо уничтожить роботов, либо сохранить их для нового общества, которое возродится на пепелище войны. Прошлый опыт навряд ли здесь пригодится – ведь он умел только уничтожать машины. О том, что ждет его завтра, Джон не имел понятия. Подходя к массивной стальной двери в конце коридора, он вдруг почувствовал, как оживают неясные воспоминания. И понял, что за этой дверью разгадка его судьбы. Открыв эту дверь, он получит ответ на вопрос, преследовавший его всю жизнь. Сбудется ли предсказание до конца?
Уинн подошел к двери и набрал на пульте код, снятый им с внутренней клеммы подбитого ОУ. Замки автоматически открылись. Дверь со скрежетом подалась, и поток воздуха с шипением ринулся в вакуум. Джон шагнул через порог, посветил фонарем в глубь комнаты и застыл на месте. Фуэнтес и Уинн тоже включили карманные фонари.
Перед ними высился металлический пресс, заполнивший собой все пространство от пола до потолка. Его опутывала паутина шлангов, тянувшихся от стены. Пригибаясь, чтобы не задеть шланги, люди приблизились к прессу и остановились перед парой двадцатитонных пластин, между которыми был неширокий просвет, как раз достаточный для того, чтобы там мог поместиться человек. При внимательном рассмотрении им стало ясно, что просвет между пластинами похож на очертания человеческой фигуры. Джон изучал блестящую капельку, которую заметил на краю полукруга, соответствовавшего уровню человеческой шеи. Он дотронулся до этого места концом ствола. Что-то похожее на ртуть блеснуло на темной поверхности ствола и тут же исчезло, точно впиталось в металл. Джон протянул автомат своим спутникам. Те посветили на ствол, но ничего не увидели.
– Куда оно делось? – недоумевал Фуэнтес.
Уинн рассматривал кончик ствола с благоговением человека, ожидающего явления Господа. Он разглядел крохотное, толщиной не более одного-двух миллиметров, вздутие на окружности ствола, как раз там, где на металл попала блестящая капля.
– Вот оно, – сказал Уинн. – Мне кажется, вещество соединилось с металлом и восприняло все его свойства. Интересно…
Если у Джона еще оставались колебания насчет того, как поступить, то теперь они исчезли. Настал момент сделать последний ход в поединке, который он вел с Сетью целых пятнадцать лет. Он знал многое из того, что произойдет в будущем, но это знание простиралось лишь до определенного момента во времени, после которого он уже не мог предсказать будущее, а точнее, вспомнить о том, что должно было произойти. Лезвие ножа, вырезавшее на столешнице старого походного столика надпись «Судьбы нет», прочертило границу между тем, что, как он знал, случилось и тем, что могло случиться. Ожидает ли гибель его самого? Возвратится ли все опять на круги своя? Или?..
Впервые за всю сознательную жизнь он не знал ответа на свои вопросы. В душе зашевелились недобрые предчувствия, когда, передав оружие Уинну, он двинулся в темную глубину комнаты и остановился перед тяжелой стальной дверью, покрытой тонким слоем подтаявшей изморози. Джон набрал код и подождал. Дверь отворилась, ломая сковывавшую ее ледяную печать точно хрупкое стекло. Шагнуть через порог он не успел. Фуэнтес отстранил его и вошел первым, держа оружие наизготовку. Изо рта у него шел пар. Они оказались в морозильной камере. Ошеломленный Фуэнтес застыл на месте: со стальных крючьев на потолке свисали нагие тела. Джон посветил фонариком. Сотни мужских и женских тел, по десять в каждом ряду, но самое поразительное, что в каждом ряду они были совершенно одинаковые.