Он, тоже, вытаращился на нее во все глаза и молчал.
Кравцов даже не въехал, что это была Верта тогда. Это сейчас он знал, что это она и понял позднее, когда все закончилось.
Брюнетка распустила свои шикарные такие же длинные вьющиеся змеями волосы по свисающим с ее ушей золотыми блестящим кольцами серьгам. По шикарной размера четвертого груди в черном кружевном под тем топиком лифе, плечам, и спине. И смотрела, теми как сама ночь, прямо на него своими черными красивыми под черными изогнутыми бровями глазами.
— Здесь нас она не увидит — произнесла, вдруг незнакомым мелодичным и даже нежным голосом, уличная загорелая и смуглая американская путана брюнетка — И я сделаю с тобой, майор Кравцов все, что пожелаю — добавила она.
— Я — он, только успел произнести и напугаться, вытаращив на убийственной красоты незнакомку, свои напуганные и лишившиеся мгновенно сна глаза. Сердце где-то внизу екнуло и замерло.
— Замолчи — она ему прошипела как змея, тихо и предупреждающе сверкнув своими черными, как сама смерть глазами — Ты такой же дряной мальчишка как твой выкормышь Егоров Алексей. Непослушный и капризный как ребенок.
— Я не ребенок — произнес в ответ ей Виктор Кравцов — Уже давно не ребенок. И где Егоров Алекс…? — но не договорил.
— Заткнись — снова прошипела она ему — Я сказала, замолчи. Я обещала тебе разговор наедине, вот и поговорим.
Он, вытаращившись во все свои глаза Кравцова, и перепугано смотрел на свою ночную убийственной красоты гостью. А она, медленно, и демонстрантивно, как и подобает уличной распутной путане, снимала свою одежду с себя, перед ним лежащим на своей постели и таращущимся во все перепуганные и расстерянные глаза на нее. И бросала ее на пол. Раздевшись до узеньких тех черных в кружевах трусиков, натянутых, туго на свои шикарные загорелые до кофейного оттенка лобок, округлые овалами ляжки и бедра. И подтянув снизу тугим пояском свой округлый жрицы любви красивый с круглым пупком в пирсинге живот. Сверкая, полными размера четвертого женскими смуглыми трепыхающими голыми с черными сосками грудями. Развратная уличная путана, медленно также, сняла и те черные в кружевах трусики, оголяя свой покрытый черными волосами женский над ее промежностью лобок. И совершенно нагая, заползла на своих согнутых изящных и полных овалами широких бедер ногах на коленях, на его майора Кравцова постель, взгромоздившись над ним.
Давно такого не было с ним. Давно… Давно не было женщины. Только война с этими чертовыми машинами Скайнет.
Там под одеялом все пришло в движение. Между мужских ног самого Виктора Кравцова. Он сам молчал, но то внизу само за себя, все решало против его собственной мужской воли. Наверное, не подействовали бы не какие со стороны его тому месту приказы и угрозы.
Он и несомневался что это была она. И что теперь, смотрела на него. И ему в лицо своими черными жгучими, как огонь, сверкающими глазами, горящими, желтым отблеском в лунном свете, падающим из бронированного кварцевым стеклом закрытого окна. Глазами, поедающими его всего майора Виктора Кравцова, женскими жадными до любви женскими глазами.
И это была эта сучка робот и баба в одном лице Верта.
Верта, да это была она Верта.
В принципе, она ему именно как баба, понравилась, но вот не как машина. Но, он уже и не думал теперь о ней как о машине. И она придавила его аккуратно, но сильно, рассчитывая давление своим жидкометаллическим и пластичным робота полиморфа женским телом. Она, вообще каким-то непонятным образом убрала свой металлический вес. Она была достаточно теперь легкой. Словно и не из металла совсем. Наверное, машина умела регулировать на самом деле свой вес. И сейчас весом была не тяжелее любой живой женщины ее возраста. Но вот сила была, все же не женская. И она придавила к той его постели, и он понял, что сопротивление не даст никакого результата. Да и его восставшая живая мужская давно не любившая женщин плоть между ног, не желала уже сопротивления. Даже не смотря на жуткий охвативший его ночной страх.
— Расслабся — произнесла жгучая распутница брюнетка — Иначе мне будет трудно тебя расшевелить, но я отсюда без удовлетворения не уйду.
— Я — произнес дрожащим голосом он ей.