— Нам придется расстаться на время — услышал он ее голос в своем сознании Т-Х и человека — Надеюсь, это время будет недолгим. Но я хочу тебя. Хочу, люимый и прямо здесь и сейчас.
Верта просто не могла теперь удержаться. Ее тянуло к Алексею так, что она теряла даже как машина Т-1001 над собой любой контроль, стоило им только оказаться друг перед другом. Эта любовь, просто была сумасшедшей, за которую сама Верта бы убила кого угодно, кто бы встал между ними, кроме своего только хозяина и Бога. И Алексей любил ее. И знал как мужчина, что такая, как она и машина и женщина не простит любой ему измены и предательства. Ее любовь была как у живой и настоящей земной женщины жертвенна. А Верта и была женщиной. В теперь в ней сочеталось все. Но она, в первую очередь, осознавала себя именно женщиной, хотя была машиной.
— Верта — произнес ей Алексей и его жидкий металл завибрировал, передавая вибрации любимой. Даже завибрировал его голос. Он завибрировал на нескольких интонациях уже как у машины, а не у человека. И внтури жидкого металла. Его внутренне тело от плазменного генератора и правой батареи SUSAR-1000 слилось с таким же разгоряченным теплом и энергией Верты.
Сначала исчезла вся видимая с их тел сдублированная и скопированная одежда. И они были оба обнажены. Потом они превратились оба в безликих двух блестящих полиметаллом гуманоидов. И они, потом и снова, слились в единое целое. И превратились в один большой стоящий на полу вагона возле большого и блестящего титаном контейнера и прилипший к полу главного вагона гравипоезда металличсеский исходящий волнами и раскачивающийся по сторонам и по кругу сгусток. И покрылись текущим горячим, выступившим из металла потом Дизеотропином. Потом жидкого разгоряченного любовью полиморфного металла. Потом двух влюбленных друг в друга супермашин. Стоящих на полу головного вагона гравипоезда, идущего от завода Скайнет один в сторону лабораторных блоков и технических секторов на четвертом уровне и на глубине в триста метров под землей блестящего и переливающегося ртутью металлического и живого сталагмита.
— Что, мой любимый — она отозвалась ему, где-то внутри его и уже подставив свою там живую женскую жаркую от любви трепыхающуюуся с торчащими сосками грудь к его лицу, заставляя целовать ее и кусать за торчащие соски зубами. Сама в облике черноволосой невероятно красивой молодой черноглазой брюнетки путаны раскинув свои полные берами ноги, на вертуальной, но осязаемой своими белыми шлеками простыней и покрывал постели. Постели, стоящей в красивой комнате некоего такого же красивого на песчаном берегу шумящего волнами океана, созданного двумя искусственными соединенными воедино сознаниями двух любовников роботов, превратившихся в двух земных людей. Живых и осязаемых. Вывернув на всю мощность свое молекулярную чувствительность, обе машины погрузились в мир реалистичной внутри себя любви. И созданного ими своего общего мира. В сплаве соединенного воедино жидкого блестящего и пластичного живого металла.
Верта запрокидываясь назад и в стороны, закатывая свои под высокий лоб женские глаза, все сильнее, насаживаясь женской промежностью на торчащий его детородный мужской вверх член, лежащего под ней распростертого навзничь Алексея, громко и неудержимо стонала. И извивалась змеей из стороны в сторону, раскачиваясь мокрым своим потным невероятно гибким телом, скользкая в том дизеотропине. Сжимая женскими пальчиками с острыми накрашенными ноготками уличной американской проститутки его мужскую широкую живую грудь.
А он, обхватив ее за гибкую как у восточной танцовщицы узкую талию своими мужскими сильными живого земного мужчины руками, делал то, что должен был делать в этот момент настоящий страстный и сексуально заведенный любовник. Наслаждаясь любовью с любимой своей женщиной.
Он тоже застонал и заерзал по той в белых шелках постели. Из-стороны в сторону. И смотрел на ее в поту извивающуюся змеей на его торчащем мужском детородном члене свою прекрасную и меняющую, постоянно свои облики Верту. И он стал делать также.
Их облики менялись. Без конца и по кругу. Почти, безостановочно. То это был Белов Андрей, то майор Виктор Кравцов, то снова он Алексей. А она, то черноволосая смуглая оттенокм кожи уличная проститука путана, то рыжеволосая красавица Верта, то сама из далекого довоенного прошлого, владелица ядерной корпорации и атомной станции в Штате Аризона «Зейра Корп» Кэтрин Уивер.
Под шум морского громкого прибоя. Переливаясь и вросши, буквально всей своей жидкой и пластичной массой жидкого металла и ногами робота Т-Х/S500, в металлический пол вагона гравипоезда. Издавая разноголосые гудящие на всех электронных интонациях звуки. Сотрясался и раскачивался огромный своей массой мокрый от текущего по нему дизеотропина в волнах вибрации самого полиметалла сверкающий ртутью бесформенный сталагмит.
— Такой уж характер у мамы — произнес Джон, своему другу и здоровяку Бобу — Любит планировать наперед.
Боб, обойдя 50мм ленточный станковый пулемет М-60 и Джона, пошел дальше вглубь оружейного подземного склада и сдернул запыленную пылью и песком брезентовую накидку. Там в деревянном настенном стеллаже стояли рядами Калашниковы. Стволами вверх, один к одному. От АКМ до АКА-74. В смазке и совершенно новые. Еще, видимо не стрелянные ни разу.
Тут у этого Энрике был настоящий склад оружия. Можно было устроить настоящую войну где угодно.
Он долго выбирал, видимо анализируя, что ему больше подойдет и что будет надежнее против противника. И его взор остановился на ручном небольшом однозарядном гранатомете М92.
Боб взял его в правую руку, пробуя на вес и рассматривая М92. потом этой же рукой и большим пальцем отстегнул рычажок затвора и откинул вниз ствол как у охотничьего ружья. Заглянул внутрь в сам ствол, подняв на уровень глаз, и потом его стволом, подбросив вверх, захлопнул затвор ствола. Рычажок щелкнул, и ствол занял исходное положение.
— Отлично — произнес VBY876000754.
Джон обошел со стороны широченной спины здоровяка Боба и подошел к автоматам Калашникова, стоящим рядами и стволами вверх в деревянном настенном стеллаже. Он вытащил один из автоматов наугад и взял в свои мальчишеские руки.
— Понимаешь, я вырос в таких местах — произнес Бобу молодой Джон Коннор — Привык к такому образу жизни. Даже на вертолетах летал.
Робот VBY876000754 по-имени Боб подошел к нему и взял у него из рук русский АКМ. Осмотрев его и передернув затвор, рассматривая казенник Советского автомата.
— Оружие даже знаю — продолжал Джон беседу с роботом.
Он достал второй такой же автомат и рассматривая его произнес — Потом маму арестовали. А меня устроили в спецшколу. Других детей в этой школе не было.
Джон тоже оттянул правой рукой тугой поршень затвора, глядя внутрь автомата. Передернул его и нажал на курок. Автомат громко в подвале щелкнул пустым затвором. Он передал и его в руки своего друга Боба. Потом, повернувшись, достал с деревянного стоящего на полу подвала стеллажа какую-то небольшую коробку.
Джон задумался на минуту и глядя на ту коробку спросил у робота VBY876000754 — Тебе бывает страшно?
— Нет — неожиданно и вдруг ответил из дальнего угла склада его друг и защитник робот Т-800 по-имени Боб.
Джон держа в обоих руках ту маленькую с патронами коробку, повернулся и удивленно спросил у Боба — Ты и смерти не боишься?
Боб, стоя у верхнего уже люка и выкладывая, собранное и отобранное для дальнейшей операции боевое оружие из того люка на землю повернул к Джону свою коротко по-военному стриженную русоволосую голову, ответил ему — Нет.
Робот Боб подошел к стеллажу и взял еще одну коробку с патронами и выложил из люка на поверхность.
— Что, вообще никаких эмоций? — спросил Джон у Боба и взял тоже еще одну коробку, но она была тяжелее той, что он держал жо этого и Боб успел ее перехватить из мальчишеских Джона рук.
— Нет. Я функционирую для выполнения задания — ответила военная машина Скайнет один.