Джон шел к нему, преследуемый странным ощущением нереальности происходящего и одновременно смутными воспоминаниями о том, что все это уже с ним когда-то было. Нет, он не шел, а парил в невесомости, оставив далеко внизу тяжелый груз забот. Настал радостный день победы, о котором он мечтал и которого столь страшился. Ибо ему предстояло главное испытание…
Кайл сбросил форму, и медики принялись натирать его резко пахнущей мазью.
Фуэнтес сморщил нос.
— Что это такое?
— Способствует улучшению проводимости во времени. Теперь он легко пройдет сквозь поле "Т", — терпеливо объяснил ему Уинн.
Фуэнтес ровным счетом ничего не понял. Ему вообще не нравилась вся эта шумиха вокруг перехода во времени, которому Джон придавал такое значение. Раньше Джон пытался объяснить, почему для него это так важно, но у Фуэнтеса любая мало-мальски сложная техническая проблема вызывала головную боль. Здесь, в бункере, напичканном аппаратурой, ему претило буквально все. Он посвятил свою жизнь уничтожению машин, и они были ненавистны ему. Все, кроме того нехитрого устройства, которое переброшено у него через плечо. Оружие — вот единственный механизм, который он признавал. В глубине души Фуэнтес понимал, что глупо относиться к роботам как к живым существам. Сколько раз Джон втолковывал ему, что творить зло могут только люди, создающие машины. Сами же машины не бывают ни плохими, ни хорошими, ведь Сеть создали люди, испытывая такой страх перед своими собратьями, что сочли обычное оружие ненадежным. Они сотворили современнейшую Сеть, которая и воплотила в реальность ядерный кошмар, преследовавший людей.
Пусть так, но сейчас Фуэнтес хотел одного: поскорее выбраться на поверхность. Там, наверху, его ребята празднуют победу. Льется рекой выпивка собственного изготовления. Наверняка пошел в ход запас консервов, захваченных на днях. Там заждалась его любимая женщина. Правда, Джон продолжает твердить о делах, которые у них остались. Фуэнтес не прочь повоевать, но в этой крысиной норе солдату делать нечего. Его место сейчас там, где пылают костры победы. В то же время внутренний голос подсказывал ему, что Джон всегда оказывается прав. «Надо, так надо», — уговаривал себя Фуэнтес, отгоняя страх, охватывавший его по мере того, как они углублялись в бункер.
Джон вглядывался в лицо Кайла, такое молодое, без единой морщинки. Странно было сознавать, что перед ним его отец. Кайл выглядел спокойным, дышал размеренно. Самообладания и выдержки ему, как видно, не занимать. Он внутренне собрался перед событием, которое, как к нему ни готовься, застает врасплох. Кайлу Ризу предстоял прыжок во времени. Никто, кроме Джона, не сводившего с Кайла внимательного взгляда, не заметил бы тревожного блеска в глазах юноши. Врач сделал Кайлу инъекцию инсулина, от которого мгновенно напряглись и затвердели все мускулы.
Специалисты расступились, и Джон неожиданно оказался рядом с Кайлом. Они смотрели друг другу в глаза. Между ними не возникла дружба, но будь у них больше времени, они бы наверняка сошлись. До этого дня они встречались всего пять раз. В первый раз Джон даже не заподозрил, что этот солдат его отец. И лишь увидев Кайла во второй раз и выяснив его имя, посмотрел на него другими глазами. Но Кайлу он не сказал ни слова. Джон знал от матери все, чему предстояло сбыться и внутренне противился неизбежному. В нем зрело упорное неприятие рокового предопределения. Так было, пока машины не поднялись против людей, пока не разразилась война, и все то, о чем говорила Сара, стало сбываться с пугающей точностью. Катастрофа, предсказанная его матерью, обрушилась на Землю. Сейчас ему хотелось поговорить с Кайлом по душам, но ведь стоит упомянуть о главном, и окажется нельзя умолчать об остальном, времени же у них в обрез. Нет, Кайлу не нужно пока знать об этом. Он должен думать только о предстоящем задании.
Кайл, которого смущало пристальное внимание Джона, заговорил первым.
— Вы знали, что выберут меня? — спросил он.
Джон заставил себя улыбнуться.
— Конечно. С самого начала. Мне сказала об этом Сара.
Глаза молодого солдата расширились от изумления. Ему показалось, он начинает понимать, почему из длинного списка добровольцев, среди которых многие были опытнее и старше, выбрали именно его. Ему вспомнилось откровенное удивление генерала, когда он, Кайл, назвал свое имя. Каким-то невероятным образом поток истории, той истории, какой предстояло свершиться в будущем, вовлек в свой неумолимый водоворот судьбу Кайла Риза. Джону Коннору что-то об этом известно — вот почему Кайла перевели в непосредственное подчинение генерала. Последнее время он часто находился рядом со своим командиром, но по сути дела был все так же далек от него.
Однажды они оказались в одном окопе. Повинуясь порыву, Джон достал из кармана заляпанной кровью куртки пожелтевшую, измятую фотографию и, не говоря ни слова, протянул ее Кайлу. Юноша хорошо помнил, как его потряс поступок генерала. Он знал, что солдаты, отправляясь в бой, часто брали с собой фотографию Сары Коннор. Он видел множество копий этого маленького снимка, но теперь держал в руках оригинал. Кайл понимал, что подарок свидетельствует об особом доверии генерала, не имевшего привычки выделять кого-либо из своих подчиненных, если только речь не шла о награде особо отличившихся. С того дня между ними больше не было произнесено ни слова. Генерал, будто намеренно, избегал обращаться к бойцу, но в то же время старался держать его при себе. Для чего? Наверное, он давно выбрал Кайла для этого задания. Волнение и гордость переполняли юношу.