Киборг из немыслимого будущего, где всем правят боль и ужас.
— Кайл, а как оно — перемещаться во времени?
Он даже перестал дышать — еще ни разу не задумывался над этим.
— Яркий свет. Боль. Будто проталкиваешься… через что-то. Не знаю. Словно роды.
Вдруг по ее руке потекло что-то густое и горячее, как кофе. Она в испуге отстранилась. Выхватила у него фонарь и посветила себе на руку. Кровь.
— Господи!
Риз взглянул на сочившуюся из его руки кровь, словно вспоминая какой-то неприятный сон.
— Это я схватил еще там.
Сара сразу не поняла.
— Схватил? В смысле, вас ранили?
Он кивнул.
— Пустяки. Не беспокойтесь.
Она осветила его руку. В плаще была крохотная дырка — будто прожгли сигаретой, — но все предплечье пропиталось кровью.
— Ужас какой! Вам нужен доктор!
— Ерунда.
Сара осторожно расстегнула на нем плащ и спустила его с плеч.
— Снимайте.
Риз снял плащ и со скрытым облегчением увидел свою рану. Он и сам считал, что ранен тяжело.
— Видите, — сказал он. — Пуля прошла сквозь мякоть.
Сара внимательно осмотрела аккуратную крохотную дырочку в его бицепсе, в нее забился кусочек темно-синей ткани от плаща, и оттуда еще сочилась кровь. Риз чуть развернул руку, и в дрожащем луче фонаря Сара увидела выходное отверстие, покрупнее, с рваными краями. За последние несколько часов на ее глазах свершилось столько убийств, но только сейчас она увидела, что делает пуля с человеческой плотью. Она смотрела на рану, испуганная и зачарованная, больше все-таки испуганная.
Рану требовалось перевязать, и сделать это должна она — ведь не случайно Риз передал ей аптечку первой помощи. Тогда за дело, сказала она себе. Не думай, а делай. Сначала рану надо очистить. Значит, придется к ней прикоснуться. Господи, все это становится уж слишком реальным.
Сара открыла аптечку. Бинты. Мазь. Таблетки. Марля. Перекись водорода. Тампоны. Все это хорошо, чтобы привести в порядок ссадину на колене, а не пулевое отверстие. Взяв ватный тампон, она подвинулась к Ризу поближе. Он смотрел на нее с восхищенной улыбкой.
— Господи… Меня сейчас стошнит. Расскажите про что-нибудь. Про что угодно.
— А про что?
Сара чуть не рассмеялась. Вопросов у нее было хоть отбавляй. Например… про ее сына. Ведь у нее родился сын — так сказал Риз. Вернее, родится. В будущем. Для Риза он уже родился, а для нее — еще нет. Интересно.
— Расскажите о моем сыне. Он высокий?
— Моего роста. А глаза — ваши.
Сара начала выжимать кровь из раны. Риз поморщился, но сделал ей знак продолжать. Закусив губу, она старалась сосредоточиться на его словах — иначе, того и гляди, ее вывернет.
— Даже и не объяснишь, какой он. Он… ты ему веришь. Есть в нем эта сила воли. Ты чувствуешь — если он принял решение, значит, выполнит, его уже ничто не остановит. Моего отца я не помню. Но всегда представлял его, как Джона. Он умеет вести людей. И они пойдут за ним куда угодно. Лично я за Джона Коннора готов умереть. — Последние слова Риз произнес приглушенно, в голосе звучала преданность, и Сара ему поверила и поняла — он все-таки способен чувствовать. Это был фанатизм молодости в чистом виде, способный на безоглядную любовь, какой она не испытывала никогда в жизни. — По крайней мере, теперь я знаю, кто он для меня. — Сара с трудом сдержала улыбку. Шутит? Но Риз не улыбался, и она поняла — нет, он говорит вполне серьезно — слишком сильная боль затаилась в его глазах.
На ум пришел еще один вопрос.
— А вы знаете, кто его отец? Чтобы я не дала ему от ворот поворот, когда мы встретимся?
Риз пожал плечами.
— Нет, о нем Джон никогда не рассказывал. Я знаю, что он умер еще до войны, и…
— Погодите, — прервала его Сара. — Я не хочу про это слышать.
Она снова сосредоточилась на его ране. Он спокойно наблюдал за ней, пальцы ее действовали все увереннее. Сара спросила:
— Вас послал Джон?
— Я сам вызвался. По собственному желанию.
— По собственному желанию?
— Конечно. Такая возможность — повидать мать Джона Коннора. Ведь вы — легенда. Мать героя — сама героиня.
Он поморщился — она завязывала на повязке узел.
— Не бойтесь, пусть будет потуже, — попросил он, потом продолжал: — Ведь это вы научили его сражаться, скрываться, быть организатором… когда он был еще мальчишкой, когда перед войной вам приходилось прятаться.
— Вы говорите в прошедшем времени о том, чего в моей жизни еще не было. У меня голова идет кругом. — Концы повязки она затянула тугим узлом, и Риз едва не застонал. Она чуть ослабила повязку. — Извините, а вы уверены, что я — именно тот человек?
Он впился в нее глазами. Такой взгляд был Саре знаком. Долг тут ни при чем. Этот взгляд доходил до самого сердца.
— Уверен, — подтвердил он. И было ясно — так оно и есть. Если он и сомневался, то в чем-то другом.
Сара встала.
— Бросьте вы, неужели я похожа на мать будущего героя? Разве я — человек крепкий? Или хорошо организованный? Я даже со своими счетами разобраться не могу!
Риз воспринял не столько слова, сколько тон ее голоса. Эти нотки звучали в голосах некоторых его соплеменников, когда Джон призывал их презреть опасность ради общего дела. Этот тон он терпеть не мог — из-за такого отношения люди не смогли победить машины годами раньше. Слепая готовность принять «судьбу», смириться с ней. Дабы оправдать эту немощь, создавались целые религии и сложные философские доктрины. Но вот из груды пепла появился Джон с гранатой и разнес на куски ОУ. Рискуя жизнью, приблизится к пылающим обломкам и слил топливо в бак своей бронированной машины.
После этого случая призыв Джона был подхвачен. К нему потянулись люди. И когда Риз подрос, он с удовольствием расстался с улицей и тоже пришел к Джону Коннору.
С первой минутой знакомства с Сарой Риз ловил себя на том, что общение с ней вызывает у него противоречивые чувства: то он восхищался ею, то просто ее презирал.