Гарри захохотал, как упырь.
— Здравствуйте, профессор Локхарт.
Гилдерой вздрогнул и резко обернулся.
— А, это ты, Гарри. Как мило, что вы зашли, мальчики, но я сейчас немного занят.
— Куда-то собираетесь? — ласково спросил Поттер.
— Да, я должен уехать… эээ… по делам.
— А как же моя сестра?! — воскликнул Рон.
— Мне очень жаль, правда… Но такова жизнь. Она была хорошей девочкой.
— Экспеллиармус! — выкрикнул Гарри. Волшебная палочка вылетела у Локхарта из руки; Рон Уизли быстро поднял ее и вышвырнул в окно.
— Что вы делаете? — Гилдерой пытался выглядеть грозно, но очень сложно выглядеть грозно, когда ты одет в нежно-сиреневую мантию, а волосы уложены локонами.
— Вы пойдете с нами, — спокойно сказал Поттер. — Вперед. Руки за голову. Шаг влево, шаг вправо — и я всажу вам в задницу очередь из гвоздомета. И поверьте, я сделаю это с удовольствием.
2.12
Ублюдков трудно вразумить,
И я устал пытаться,
Пришлось их всех троих убить.
А как мне оставалось быть?
Я не умею драться…
Гарри Поттер шел по туннелю, в одной руке сжимая гвоздомет, в другой — волшебную палочку. Вскоре перестал быть слышен шум разбираемого Роном завала и писк контуженного Локхарта — тот взвизгивал каждый раз, когда Рон попадал в него камнем, и Гарри не был уверен, что его рыжий друг делал это нечаянно. Отсутствие златовласой приманки весьма огорчало Поттера — их с Роном остроумный план летел в тартарары, и единственное, на что он мог рассчитывать — невеликий арсенал, свой собственный злобный мозг и тайное психотропное оружие, которое летело за ним по туннелю и шумно восторгалось окружающей обстановкой.
— Ооо, как здесь мрачно! — в экстазе стонала Миртл. — Какое прекрасное место, чтобы умереть в муках. Join me in death, Гарри[10]!
— Всенепременно, — заверил ее Поттер. — Всегда мечтал умереть в заброшенном туннеле метро. В этом есть что-то постапокалиптическое.
— Недавно я сидела на унитазе, — продолжала Миртл, — размышляла о смерти и сочинила стихотворение. Хочешь послушать?
— Я трепещу от предвкушения.
— Ты так красиво говоришь, Гарри, — хихикнула призрачная поэтесса. — Слушай:
— Ме-метан? — проблеял Гарри. — Интегралы?
— Тебе не нравится? — Миртл, кажется, приготовилась заплакать.
— Нет-нет, что ты, это очень… оригинально. Я прям дар речи потерял. Откуда ты знаешь про метан?
— Ну, мой отец был инженером, — ответила Миртл. — Тебе правда нравится?
— Практически Уолт Уитмен[11]. Тебе непременно надо организовать общество мертвых поэтов, будешь там главной...
Тем временем туннель закончился, и они подошли к стене, на которой были вырезаны две переплетенные змеи.
— Миртл, — строго сказал Гарри. — Мы вступаем на вражескую территорию. Будет лучше, если ты притаишься где-нибудь в тени, пока я не подам сигнал. И глаза закрой.
— У меня веки прозрачные, — дрожащим голоском сказала Миртл.
— Надо же, я не подумал об этом. Смотри тогда в стену, я не знаю… сообразишь сама, ты умная девочка, хоть и мертвая.
Серебристые щеки Миртл стали темно-серыми — вероятно, именно так она краснела.
— А какой будет сигнал? — спросила она.
— Я обращусь в позорное бегство, и начну кричать и материться, — мрачно ответил Поттер и, повернувшись к змеям, сверкающим своими изумрудными глазами во тьме, прошипел:
— Откройся.
— Увидимся на том свете, Гарри, — напутствовала его Миртл, и Поттер вступил в огромный, тускло освещенный зал, украшенный множеством колонн.
Джинни Уизли лежала в дальнем конце зала и не подавала признаков жизни. Василиска не было ни видно, ни слышно, и потому Гарри положил волшебную палочку на пол и склонился над девочкой, пытаясь нащупать на шее пульс.
— Она не очнется, — сказал тихий голос.
Гарри вскочил на ноги, направляя гвоздомет туда, где, прислонившись к ближайшей колонне, стоял не кто иной, как Том Риддл, вертевший в пальцах гаррину волшебную палочку.
11
Уолт Уитмен — американский поэт, новатор, один из родоначальников такой стихотворной формы, как верлибр.