Спокойствие, с которым он отдал команду, удивило его самого.
Через считаные секунды на одном из правых мониторов возникло лицо Сальдо. Позади него Хеллстром увидел широкую галерею, в которой оседала пыль.
– Они меня удержали силой, – волнуясь, сообщил Сальдо.
Выглядел он встревоженным, даже напуганным. В этот же момент один из симбионтов, помогавших исследователям, выдвинулся из глубины экрана и отшвырнул Сальдо в сторону. Все пространство экрана заполнила изрезанная шрамами, цвета черного дерева физиономия исследователя. Потом появилась его розовая ладонь, и, пользуясь языком знаков, он заговорил.
Хеллстром начал переводить его слова, чтобы в курсе были и те, кто не видел экран.
– Мы принципиально не одобряем недоверия, которое вы выказываете нам, прислав наблюдателя с правом запретить нам использование необходимых для проекта источников энергии. Пусть та озабоченность, какую мы демонстрируем, будет лишь скупым знаком нашего неудовольствия. Мы могли бы предупредить вас, но ваше поведение не заслуживает этого. Оцените силу резонанса, которую мы все чувствовали, и будьте уверены в том, что в точке, где сфокусирован наш импульс, эффект будет во многие тысячи раз существеннее. Проект-40, за вычетом небольших улучшений, которые необходимо сделать в локальной системе обратной связи, можно считать успешно реализованным.
– В какой точке фокусировался импульс? – спросил Хеллстром.
– Тихий океан, недалеко от населенного чужаками острова, именуемого Японией. Вскоре они смогут увидеть там новый остров.
Лицо исследователя исчезло, и на экране появился Сальдо.
– Они удерживали меня! – возмущенно воскликнул он. – Удерживали и совершенно не обращали внимания на мои приказы. Подсоединились к генераторной и даже не позволили мне известить вас. Они не подчиняются вам, Нилс.
Знаком Хеллстром велел Сальдо успокоиться и, когда тот затих, произнес:
– Подведи итоги и подготовь подробный доклад, в том числе и по времени, которое им потребуется для улучшений локальных систем. Потом доложишь обо всем лично мне. – И отдав приказ на завершение сеанса связи, отвернулся от монитора.
Итак, у них в распоряжении мощное оборонительно-наступательное оружие, но с его появлением возникло и множество проблем. Тревога, вызванная кризисом, распространилась по всему Термитнику, наложив свой отпечаток и на группу исследователей. Их обычную раздражительность сменила взрывоопасная смесь презрения и бунтарства. Удар был, таким образом, нанесен по системе взаимозависимостей, определявших жизнь Термитника, и, чтобы восстановить ее, нужно было не просто время, а период относительного покоя. А его-то и не было – происходили слишком большие изменения. Хеллстром отлично понимал это, сравнивая себя с молодым поколением. Относительно себя он не питал никаких иллюзий. Хеллстром всегда предпочитал голосовое общение, а принятый в Термитнике язык жестов и знаков его напрягал, но для большинства молодых все было наоборот. Кроме того, сам Хеллстром испытывал нездоровую радость оттого, что имел признанные во Внешнем мире имя и личность; для большинства же рабочих эти атрибуты чужаков были лишней обузой.
Я – переходная форма, повторял он себе, а совсем скоро стану устаревшей.
Из Проспекта стратегического развития Термитника
Свобода представляет собой концепцию, неразрывно связанную с исчерпавшими себя понятиями индивидуализма и личного эго. Мы отказываемся от этого понятия ради создания более эффективного, надежного и удобного для понимания и использования феномена – человечества.
Мерривейл стоял на балконе своей комнаты на втором этаже мотеля и ждал рассвета. Было прохладно, но он был в шотландском шерстяном свитере с горлом, достаточно толстом, чтобы защитить своего владельца даже от холодной балюстрады балкона. Вслушиваясь в ночные звуки, Мерривейл курил. На парковке шуршали чьи-то шаги, а из комнаты на первом этаже, где за несколько минут до этого зажегся свет, до Мерривейла доносились приглушенные голоса.
Дверь внизу открылась, послав широкий веер желтого света на дворик мотеля – прямо до голубого края бассейна. Вышел человек и посмотрел вверх.
Мерривейл узнал Гаммела. Наверняка у того есть какая-то информация по поводу подземных толчков. Толчки, вибрация, отдаленное погромыхивание, наполнившие душу Мерривейла животным страхом, подняли его из постели. Гаммел в своей комнате, превращенной в командный пункт, не спал уже давно. Через несколько секунд после того, как толчки прекратились, Мерривейл позвонил ему по внутреннему телефону и спросил: