Услышав это, Мэй наконец вышла из оцепенения, в котором пребывала все утро. Она протянула к Эллен руку, но словно побоялась к ней прикоснуться.
— Не надо, прошу тебя. Он уже ничем мне не поможет, и мне не хочется беспокоить его понапрасну.
— Но, тетушка Мэй, вы же его единственная сестра — я обязана рассказать ему все, и он, конечно, захочет что-нибудь для вас сделать.
— Единственное, что он может сделать для меня сейчас, — это оставить меня одну.
Эллен с горечью подумала, что ее тетя совершенно права, — и все-таки она была обязана сообщить отцу. Чтобы говорить совершенно свободно, она вышла из кухни и направилась в тетину спальню, где, как ей казалось, наверняка должен был стоять еще один телефонный аппарат.
Он там действительно был, и она набрала номер родителей. Трубку никто не снял. Тогда она позвонила отцу в офис. Секретарша сказала, что он уехал на рыбалку и будет отсутствовать по крайней мере два дня. Она обещала сообщить ему о звонке, когда он вернется.
Таким образом, приходилось ждать. Эллен направилась обратно в кухню, ступая почти бесшумно в своих туфлях на резиновой подошве.
Она услышала голос тети:
— Ты не пришел ко мне прошлой ночью. Я ждала до самого утра. Почему ты не пришел? Эллен так и застыла.
— Ты говорил, что останешься со мной, — сетовала Мэй. В голосе у нее звучали жалобные нотки, от которых Эллен стало неловко. — Ты обещал, что останешься со мной и будешь заботиться обо мне.
— В доме была девчонка, — сказал Питер. — Я не знал, нужно ли мне приходить.
— Да кто она такая? Ее появление ничего не значит. До тех пор, пока я здесь, она — никто. Это все еще мой дом, а я… я принадлежу тебе, не так ли? Скажи мне, дорогой…
Потом наступило молчание. Как можно тише Эллен отошла от двери и вышла из дома.
Морской воздух, теплый и сырой, все же принес облегчение после затхлой духоты дома. Но даже дыша полной грудью, она все еще чувствовала дурноту.
«Они — любовники, моя умирающая тетя и этот молодой мерзавец».
Мускулистый наглый молодец с жесткими глазами спит с ее тщедушной тетей, дамой почтенного возраста. Это было дико и отвратительно, но сомневаться в этом не приходилось: их общение накоротке, тетин голос — все ясно как день.
Эллен быстро спускалась по песчаному, поросшему высокой травой холму к узкому пляжу; ей хотелось снова ничего не знать, ни о чем не догадываться. Она не представляла, как смотреть теперь в глаза тете, как оставаться в доме, в котором…
Она услышала голос Дэнни, усталый, высокомерный, но все-таки любящий: «Ты такая наивная в вопросах секса, Эллен. Для тебя существует только белое и черное. Ты сущее дитя».
При мысли о Дэнни Эллен расплакалась, раскаиваясь в своем побеге. Что бы он сказал обо всем этом? Что ее тетя тоже имеет право на, удовольствие и что разница в возрасте — это всего лишь один из дурацких предрассудков?
«Да, но этот тип?» — удивлялась Эллен. Питер — что ему-то за радость? Он явно каким-то образом использует ее тетю, в этом она была уверена. «А если он обкрадывает ее?» Она вспомнила пустые комнаты наверху и решила, что для такого подозрения могут быть основания.
Она нашла бумажный носовой платок в кармане джинсов и вытерла слезы. «Да, этим, конечно, многое объясняется», — думала она. Теперь ей было понятно, почему тетя так отчаянно не желает покидать этот гнилой неуклюжий домище, почему она не хочет, чтобы сюда приехал ее брат.
— Привет, Эллен Морроу.
Она вздрогнула, увидев его прямо перед собой, все с той же жесткой улыбкой на губах. Она посмотрела в его темные немигающие глаза — и отвела взгляд в сторону.
— Вы не очень-то дружелюбны, — сказал он. — Ушли от нас так внезапно. Я и поговорить-то с вами не успел.
Она свирепо взглянула на него и попыталась уйти, но он не отставал:
— Откуда такая враждебность? Почему вы не хотите со мной познакомиться?
Она остановилась и посмотрела ему прямо в лицо:
— С какой стати? Я не знаю, кто вы такой и что вы делаете в доме моей тети.
— Думаю, у вас есть кое-какие соображения на этот счет. Я присматриваю за вашей тетей. Она была здесь одна-одинешенька, пока не появился я, — ни семьи, ни друзей. Совершенно беззащитна. Вас, может быть, это шокирует, но она была и остается очень признательна мне. Ей бы не понравилось, если бы вы попытались меня выгнать.
— Сейчас здесь я, — сказала Эллен, — и я — из ее семьи. Сюда приедет ее брат… и мы не оставим ее одну во власти каких-то странных незнакомцев.
— Для нее я больше не незнакомец. И она не хочет, чтобы я ее покидал.
Помолчав минуту, Эллен сказала:
— Она больная, одинокая старая женщина — понятно, что она нуждается в ком-то. Но зачем это вам? Вы что, думаете, она оставит вам свои деньги, когда умрет?
Он презрительно улыбнулся:
— Деньги? У вашей тети нет никаких денег. Все, что у нее есть, — это старая развалина, которую она называет домом и собирается оставить вам по наследству. Я даю ей то, в чем она нуждается, а она дает мне то, что нужно мне, — и это для меня важнее любых денег и основательнее любой недвижимости.
Эллен покраснела и, боясь, как бы он этого не заметил, повернулась и зашагала обратно к дому. Она слышала, что он идет за ней, но не обращала на него внимания.
Внезапно он схватил ее за руку — она едва не вскрикнула и сама устыдилась своего испуга. Но Питер, казалось, ничего не заметил. Он присел на корточки и потянул ее за руку, показывая на что-то у них под ногами.
Растерянно улыбаясь, еще немного напуганная, она опустилась на корточки рядом с ним. Его внимание привлекла битва, развернувшаяся на маленькой песчаной арене, — пример борьбы за выживание. Паук, почти сливающийся по цвету с песком, двигался осторожными танцующими движениями на своих тонких ножках, а вокруг него совершала круги, поблескивая на солнце темным хитиновым телом и выставив смертоносное черное жало, оса.
Было что-то жуткое, что-то колдовское в том, как крохотные противники кружились один вокруг другого, делая обманные движения, замирая на месте, отскакивая назад и нападая снова. Паук на своих изящных ножках казался Эллен нервным, в то время как оса была настойчива и целеустремленна. Хотя ей не нравились ни пауки, ни осы, все же она надеялась, что в схватке победит паук.
Неожиданно оса бросилась прямо на паука; тот перевернулся на спину, то поджимая лапки, как будто собирая их в кулак, то нанося ими удары. Казалось, что теперь оба схватились врукопашную.
— Все, теперь он попался, — пробормотал спутник Эллен. Она видела его напряженное лицо, он был полностью поглощен схваткой.
Взглянув вниз еще раз, она увидела, что паук лежит без движения, а оса осторожно двигается вокруг него.
— Он убил его, — сказала Эллен.
— Она убила, это оса-самка, — поправил ее Питер. — Но паук не мертв, он просто парализован. Оса хочет удостовериться, что он полностью под ее контролем, прежде чем продолжить свое дело. Сейчас она выкопает ямку, оттащит туда паука, затем отложит личинку прямо на него. А пауку ничего не останется, кроме как лежать в доме своего врага и ждать, пока личинка не вылупится из яйца и не начнет поедать его. — Снова эта улыбочка.