— Нет, не учился.
— А владеешь ли русским языком?
— Немного.
— А по-казахски ты учился?
— Да, немного учился.
— А где?
— В Омске были курсы для подростков, вот я там и учился.
— А ты знаешь кого-нибудь из казахов, обучавшихся в омской русской школе?
— Некоторых знаю.
— Кого именно?
— Знаю Асылбека Сеитова, Мусулманбека Сеитова и еще двух Сеитовых, знаю также Асая Черманова и Шайбая Айманова.
— А как ты их знаешь?
— Дом Сеитовых в Омске, поэтому и знаю. Я на лошадях старшего брата Хаджимухана во время русских праздников возил в разные места Шайбая Айманова и Черманова. Поэтому хорошо знаю их. В особенности Шайбая. С ним я был близок.
— А где находятся сейчас эти жигиты?
— Не знаю… Асылбек Сеитов, видимо, где-то работает врачом. Не знаю точно, где и в какой должности сейчас Асфандияр. Кто-то рассказывал, что и Шайбай сейчас работает врачом…
— Если вы были близкими друзьями с Шайбаем, то ты должен знать, где находится его аул, — заметила женщина.
— Где-то около Баян-Аула.
— А знаешь ли ты по имени отца Шайбая?
— Кажется, его зовут Аппас. Женгей удовлетворенно улыбнулась.
— Хорошо, оказывается, не обманываешь… В таком случае я тебе объясню: сейчас в станице Баян-Аула Асылбек Сеитов работает врачом, а Шайбай фельдшером, оба в одном месте.
Мать обратилась к старшей дочери:
— Скажи, где их квартиры?
— Возле мечети, — ответила дочь.
Мои смутные догадки о том, где меня могла видеть эта девушка, стали теперь проясняться. У Шайбая были два мои фотоснимка. И эти черные очи, вероятно, видели их. На последнем снимке у Шайбая я был сфотографирован перед арестом в 1918 году. Мой тогдашний облик нельзя сравнить с сегодняшним лицом беглеца, бывшего колчаковского узника. Разница между тем лицом и этим должна быть, как между небом и землей. Прошел всего один год, но я знал, что изменился.
— Аул Шайбая находится отсюда приблизительно в пятнадцати верстах, — продолжала женщина. — Отец его в ауле, сам он в городе. Их называют там потомками бия.[76] Мы приходимся родственниками.
Самовар вскипел, накрыли на стол. Мы все вместе стали пить чай. Наливал Пайзикен. Пришли еще два жигита, тоже начали расспрашивать, кто я. Женгей вместе с ними начала устанавливать местонахождение моего нагашы.
— Ты говоришь, что имя твоего ныне здравствующего нагашы аксакал Ильяс. Если отец Ильяса — Каскабас, то сам он Ботпай Ильяс, брат известного Жунуса…
— Знаете ли вы младшего брата Ильяса — муллу Жунуса? — спросил один из жигитов.
— Нет. Говорили, что у него есть брат, получивший русское образование, — ответил я.
— Да, это он. Он был учителем русского языка, обучал детей, и я учился у него. Бедняга уже умер… Его аул находится на северном склоне этой горы — отсюда около двадцати верст. Если с утра все время идти по склону горы, то к полудню можно добраться до аула, — объяснил жигит.
Я порадовался тому, как легко выискался мой нагашы. Я шел к Шайбаю, но план мой теперь расстроился из-за того, что он жил с Асылбеком Сеитовым в одном доме. Мне нельзя встречаться с Шайбаем, если он живет под одной крышей с врачом Сеитовым. Мне хорошо знаком Сеитов с первых дней моей учебы в Омске. В 1916 году мы проводили сельскохозяйственную перепись в Акмолинском уезде. Потом в 1917 году, когда я работал в казахском комитете, Асылбек Сеитов дважды приезжал в Акмолинск из Омска. Еще раз он приезжал, когда мы готовились организовать совдеп. Вместе с офицером Аблайхановым он собирал деньги для алаш-орды, старался мобилизовать молодежь в алаш-ордынскую милицию. Мы выступали против этих мероприятий и целых три дня спорили на многолюдных митингах в Акмолинске. Жители города последовали за нами, и врач Асылбек с офицером Аблайхановым вынуждены были ночью бежать. Теперь он в Баяне, в одной квартире с Шайбаем. Баян — казачья станица. Колчак свирепствует. Если я пойду к Шайбаю, Асылбек узнает о моем прибытии, и тогда все пропало: напрасны будут и мой побег из омского лагеря, и поездка в Славгород, и мучительный переход от Павлодара в продырявленных сапогах по колено в воде. Пройти триста пятьдесят верст и очутиться в Баян-Ауле в лапах колчаковцев совсем не входило в мои планы. Я решил не заходить к Шайбаю!
На ночлег женгей направила меня вместе с Пайзикеном в другой дом. Стояла безлунная темная ночь. На улице Пайзикен начал разговор:
— Твой вид мне очень понравился. В народе говорят: «Не сомневайся в том, у кого доброе лицо». Нам нужен работник. Не останешься ли ты поработать у нас?
76
Бий — третейский судья. В роде Айдабола были некогда знаменитыми два бия — Чон и Торайгыр. Род Шайбая берет свое начало от Чона, на что намекает автор.