В бараке для больных и того хуже. Стоит сплошной стон. Больные мечутся в жару, в предсмертной агонии. Видно, как с каждым мгновением угасает их жизнь. Одни в бреду ужасаются, другие чему-то радуются, невнятно бормочут о самом заветном, раскрывают тайну своей души… Заключённые в роли сиделок помогают обессилевшим напиться, приподняться, ухаживают как могут. У сиделок брови нахмурены, и по их лицам вряд ли может больной надеяться на выздоровление.
Единственная отрада в том, что в бараках не запирают двери.
Потянулись дни. Один похож на другой. Читаем русские и казахские газеты… Радуемся успехам красных. Нам удалось связаться с некоторыми товарищами, находящимися на свободе в Омске. Они, выхлопотав разрешение, начали приходить в лагерь на свидание. Приносили передачи Мукан, Жанайдар и Курмангали.
Однажды возле «столовой», где мы набирали кипяток, я увидел Зикирию Мукеева. Поздоровались, разговорились.
— Как ты здесь оказался? — спросил я. — Давно в лагере?
Зикирия, оказывается, в лагерь попал раньше нас, и его держали в карцере. Ещё до нашего прибытия сюда Зикирия задумал бежать. Но часовые чехи поймали его. При допросе он прикинулся дурачком, но тем не менее беглеца запрятали в карцер и выпускали на прогулку очень редко.
Получив возможность видеться с вольными товарищами, мы услышали много новостей. Нас интересовало, что стало с казахами из отрядов красных и где большевики — члены совдепа. О судьбе немногочисленных революционеров-казахов из Петропавловска мы узнали в петропавловском лагере. Исхака Кобекова белые расстреляли в день переворота. Карима Сутюшева мусульманские баи Петропавловска забили до смерти. Гали Есмагамбетова тоже убили. Мукана Есмагамбетова, продержав три месяца в тюрьме, освободили. Остальные успели скрыться. Шаймердена Альжанова и Кольбая, освобождённых из тюрьмы в дни восстания, поймали алаш-ордынцы и передали в руки колчаковцев. Кольбая убили в тюрьме, а через некоторое время был расстрелян и Шаймерден Альжанов.
Как сложились судьбы казахов, вступивших в Омске в отряд Красной гвардии? Многие из них воевали в конном отряде. Командовали казахскими жигитами Мухаметкали Татимов, Шокеев, Жумабай Тольмебаев, Угар (Мукатай) Жанибеков, Зикирия Мукеев.
В начале июня 1918 года чехословаки из Петропавловска по железной дороге двинулись на Омск. В каждом вагоне по тридцать-сорок чехословацких солдат, вооружённых до зубов.
И винтовки, и пулемёты, и пушки, и маузеры, и бомбы, и сабли. Все прекрасно обучены военному делу. Красноармейцев, по тому времени, было довольно много, но все они были плохо обучены военному делу и вооружены чем попало. Мало было винтовок, и особенно плохо обстояло дело с патронами. Отдельные небольшие отряды красных, хотя и видели, что чехи сильны, но всячески мешали их продвижению, устраивали на дороге засады и всюду: в лесу, в степи, на железнодорожных станциях — смело бились с чехословаками.
Враг поливал пулями, как дождём. Красноармейцы из своих засад вынуждены были отвечать лишь редкими выстрелами.
Два дня и две ночи сражались возле Марьяновки. Несколько раз красные отбивали врага и сами переходили в контратаки. В конце концов и патроны кончились, и бойцов осталось совсем мало. Превосходящий вооружением и числом враг победил. Взяв Марьяновку, чехословаки устремились на Омск. На станции Куломзино, непосредственно перед Омском, навстречу им вышли последние отряды красных. Многие рабочие и служащие впервые в жизни взяли в руки оружие, чтобы защитить город. Среди защитников было около двадцати пяти казахов. На станции Куломзино снова произошло кровавое побоище. Снова человеческая кровь лилась, как вода. Не осталось места, где не пролилась бы кровь. Но в конце концов красные вынуждены были отойти, враг захватил Куломзино и вступил в Омск. Из двадцати пяти казахов, сражавшихся в Куломзине, двадцать были убиты в бою, остальные захвачены в плен и зверски казнены — им отрубали головы, кромсали саблями на куски. Из попавших в плен жигитов остались в живых Зикирия Мукеев и Угар (Мукатай) Жанибеков. После боя казахи подобрали убитых. Но их головы были так изуродованы, что трудно, а порой невозможно было опознать трупы. Одного из павших в бою казахов приняли за Мухаметкали Татимова и похоронили с почестями. На родину Мухаметкали написали письмо. В Омск приехал старший брат Мухаметкали, служивший на Иртыше матросом, приехали друзья и устроили поминки по-казахски. Так окончилась, как все думали, жизнь одного из героев, вышедших из среды омских трудящихся казахов и ставших под знамя Советов…