Только что закончилась гражданская война. Буря Великой Октябрьской революции прошла всюду и подняла весь народ на борьбу за свободу, за счастье, а костры национально-освободительного восстания 1916 года пылали до того во всех уголках казахской степи. Все эти величайшие исторические события, разыгравшиеся на казахской земле за какие-нибудь три-четыре года, надо было осознать, осмыслить. Нужна была понятная, доступная массовому читателю книга.
В 1922 году, когда начали публиковаться отдельные главы книги Сейфуллина, не было ещё ни истории, ни учебников, ни солидных художественных произведений, помогающих читателю глубоко и всесторонне познавать недавно отгремевшие исторические события. Даже в русской литературе не было ещё ни «Года восемнадцатого» Алексея Толстого, ни «Тихого Дона» М. Шолохова, ни «Разгрома» А. Фадеева, ни «Жизни Клима Самгина» Горького, ни «Первых радостей» К. Федина, — вышли только книги-первенцы: «Железный поток» А. Серафимовича (1924), «Чапаев» Д. Фурманова (1923), «Бронепоезд» Вс. Иванова (1922).
Художественным произведением, воссоздающим действительность бурных лет в Казахстане, и явился «Тернистый путь» С. Сейфуллина — книга своеобразного синтетического жанра. Прав был Сабит Муканов, который ещё в 1936 году в своём докладе на юбилее писателя говорил: ««Тернистый путь» — это, с одной стороны, история, с другой стороны — учебник политграмоты и с третьей стороны — самое интересное, захватывающее читателя художественное произведение»[3]. Прав также исследователь Сакена Сейфуллина критик и литературовед С. Кирабаев, назвавший эту книгу «Летописью революционной борьбы».
Конечно, нельзя эти оценки понимать в буквальном смысле. Они лишь подчёркивают своеобразный жанровый, тематический и стилевой характер книги, которая как бы синтезирует в себе черты и свойства исторического, мемуарного и социально-политического романов. Как раз эту особенность книги С. Сейфуллина недоучитывают те товарищи, которые часто спорят относительно её жанровой формы под углом зрения: роман или не роман, очерк или не очерк? Собственно, ничего необъяснимого здесь нет, если, тем более, обратиться к известным высказываниям В. Белинского о видах романа. Вот что он писал, например, об историческом романе: «Исторический роман как бы точка, в которой история, как наука, сливается с искусством; есть дополнение истории, её другая сторона»[4]. С. Сейфуллин так и понимал свою задачу, когда в предисловии к первому изданию на казахском языке писал, что его «цель — как-то письменно запечатлеть следы исторических событий 1916—17–18 годов, тех великих революционных изменений, которые довелось лично видеть и знать». Писатель ещё не ставил перед собой задачи воссоздать целую эпоху. Он стремился запечатлеть факты и явления недавних исторических событий, «которые довелось лично видеть и знать». Отсюда не только исторический, но и мемуарный характер книги. Белинский считал, что в мемуарах «важную роль играют очерки событий и лиц». Видимо, на этом основании некоторые литературоведы жанр книги С. Сейфуллина относят к очеркам. Но ведь Белинский говорил: «Если очерки живы, увлекательны, — значит они — не копии, не списки, всегда бледные, ничего не выражающие, а художественное воплощение лиц и событий». Раз так, то «мемуары, если они мастерски написаны, составляют как бы последнюю грань в области романа, замыкая её собою»[5]. Так что, если согласиться с В. Белинским, что талантливо написанные мемуары — это и очерки, представляющие из себя «художественное воплощение лиц и событий», и роман, последнюю грань которого они замыкают, то беспредметный спор о том, к какому жанру относится книга С. Сейфуллина, к очеркам или роману, сам собой снимается. «Тернистый путь» — историко-мемуарный роман. Это значит, что в этой книге речь идёт о действительных исторических событиях, в которых автор сам участвовал или которые он сам лично и достоверно знал, речь идёт о событиях, которые даются в художественном изложении в виде мемуаров. «В том-то и дело, — пишет там же Белинский, — что верное воспроизведение фактов невозможно при помощи одной эрудиции, а нужна ещё фантазия. Исторические факты — не более как камни и кирпичи: только художник может воздвигнуть из этого материала изящное здание»[6].