Заседание продолжалось до вечера. Перед заходом солнца у дверей неожиданно началась какая-то сутолока, послышались недовольные возгласы:
— Куда лезете? Чего напираете, и так тесно!
— Что случилось?..
Мы увидели, что сквозь толпу пробирались к нам поближе пять-шесть служителей культа с сердитыми лицами. Это были известные «святые» Акмолинского уезда — хальфе Галаутдин, достопочтенный мулла Омар и другие муллы. Мы вынуждены были прервать заседание и спросить, что нужно этим людям.
— Пока ничего, — неопределённо ответили муллы и, сев в переднем углу, начали между собой о чём-то совещаться. Затем Галаутдин неожиданно приблизился ко мне и предложил:
— Господин Сакен, вы должны прекратить выступления на несколько минут.
— Зачем?
Выступающий умолк, в зале наступила тишина.
— Подошло время намаздигер[17]. Прервите собрание, идите все на вечернюю молитву, — предложил хальфе.
— Нам сейчас некогда, хальфе, — возразил я.
— Что значит некогда? Болтать вы находите время, а совершить намаз некогда? Сейчас же идёмте на молитву, — приказал Галаутдин.
— Но мы не совершали омовения, — продолжал упорствовать я. — Мы не готовы к намазу.
— Омовение вы ещё успеете совершить. Сейчас прервите собрание и идёмте на молитву, не то время намаза пройдёт, — холодно, с нотками угрозы, продолжал хальфе.
Как тут быть? Меня задела за живое настойчивая наглость Галаутдина. Я оглядел лица своих товарищей, увидел напряжённого, готового к схватке Бакена Серикпаева и чуть заметно кивнул ему. Он понял меня и сказал решительно и громко:
— Не говори глупостей, мулла!
Вслед за Бакеном с места вскочил Омирбай:
— Дай мне слово, Сакен!
Я предоставил ему слово. Муллы притихли в некоторой растерянности. Все присутствующие в зале затаили дыхание, ожидая, чем же кончится эта небывалая схватка молодёжи со служителями культа.
Омирбай смело начал:
— Вы, муллы, обманываете народ, морочите нам голову, висите как дармоеды на народной шее! Вы двуличны, говорите одно, делаете другое, красноречивые и хитроумные лжецы! Покаетесь ли вы когда-нибудь в своих нечестных проделках? Почему вы явились сюда, какое вам дело до нас? Когда нас будут поджаривать в аду на том свете, вы сможете нам подать руку помощи?..
Муллы удалились ни с чем…
На этих примерах я хочу показать, что и волостные, и муллы действовали заодно против наших нововведений и всячески пытались оказать давление на наш комитет.
Надо сказать, что не только в Акмолинске, но и всюду по Казахстану, в той или иной степени успешно, духовная знать и бывшие царские чиновники единым фронтом шли против комитетов, пытались протащить в жизнь свои решения, навязать населению свои взгляды и по-прежнему остаться у власти.
Приведу ещё один пример более позднего периода.
Это было во время колчаковщины.
Алаш-орда сосредоточилась в то время в двух местах: в Семипалатинске, где ею руководил Алихан Букейханов, и на западе Казахстана, в Уральской области, в Жымпиты, где руководителем был Жаханша Досмухамметов. Активными деятелями алаш на западе были Халель, упомянутый волостной Салык и другие.
Однажды всё руководство западной алаш-орды собралось на квартире Халеля по случаю приезда известного хазрета Куаная, весьма высокого почётного гостя. Лично знали Куаная и относились к нему с уважением татарские и башкирские муфтии[18] в Казани и Уфе. Естественно, что здесь смотрели на него с подобострастием и называли «хазрет».
«Хазрет» Куанай сидел величественный и сердито-важный. Глядя со стороны, можно было подумать, что это пожаловал сам будда, до того неподвижен и значителен Куанай. Он молчит, зря слова не вымолвит, а если и скажет что, то каждое его речение воспринимается как божий дар. С олимпийским спокойствием взирает хазрет на свою паству, а члены правительства сидят скромно, тихо, как ученики перед учителем. Иногда в их угодливых взглядах на Куаная можно прочесть собачью преданность, так и кажется, что вот-вот они завиляют хвостами, как верные псы перед хозяином. Тут же сидел и глава правительства Жаханша Досмухамметов. Он в новеньком, с иголочки, изящном мундире, похожий па персидского военачальника Ризашаха. Жаханша обворожителен, хочешь — не хочешь, а так и тянет ещё раз посмотреть на него. Жаханша— глава алаш-орды, Жаханша казахский хан…
Но Жаханша сидит без головного убора. И голова его не обрита по обычаю, на голове Жаханши буйная шевелюра. Полагалось бы сидеть ему в голубой тюбетейке и в меховой шапке хана, украшенной драгоценными камнями и узорами. Но нет на его голове даже тымака.
18