По пути мы замечали, что население встречало и провожало нас настороженными, отчужденными взглядами. К закату солнца мы прибыли в одинокий бедный аул. Подозревая нас в недобрых намерениях, жители спрятали ездовых лошадей, а выделенные баем подводы мы обязаны были вернуть. И вернули, оставив себе лишь серого байского жеребца. Убедившись, что коней нам здесь не дадут, мы с трудом запрягли в телегу трофейного жеребца. Он оказался необъезженным, буйным и с первых шагов понес нас по бездорожью во всю прыть. Телега скрипела, колеса тарахтели, едва касаясь земли. Жигит тщетно пытался натягивать вожжи, я взялся ему помогать, но безуспешно. Мы перевалили через какой-то бугор, и здесь оборвался гуж. Телега мгновенно перевернулась вверх колесами, что-то хрястнуло, и мы оказались на земле. Никто, к счастью, не получил серьезных ушибов, и мы тотчас вскочили на ноги. Жеребец тащил за собой двухколесный передок с одной оглоблей, никак не мог от него избавиться, бешено лягался и кружил вокруг нас. Нам удалось поймать его. Кое-как наладили разбитую телегу, скрутили жеребцу кнутовищем губу, завязали платком глаза, снова запрягли его и медленно двинулись дальше.
Вечерело. Наступили сумерки. Кругом безлюдно, ни звука, степь будто вымерла. Небо затянулось тучами. Узкая малоезженная дорога превратилась в тропинку. Жеребец выбился из сил, и нам пришлось идти пешком. Бедный жеребец еле тащил за собой покалеченную телегу. Мы изредка останавливались, прислушивались к ночной степи в надежде учуять признак человеческого жилья и брели дальше. Тропинка наконец совершенно исчезла, и мы уперлись в берег высохшего озера, заросшего камышом, кугой и солончаковой травой. Мы долго брели, спотыкаясь о кочки и проваливаясь в болотистые ямы. Казалось, что здесь еще не ступала нога человека. В нос бил запах высохшего озера с гниющей травой. С трудом мы выбрались из болота и опять по бездорожью продолжали идти на юг. Густые облака начали постепенно редеть, небо вскоре очистилось, и мы разыскали тропинку. Наш провожатый снова забрался на жеребца, а мы продолжали брести за телегой.
Усталость валила с ног. Перед рассветом сделали привал, жеребца выпрягли, привязали чересседельником к телеге, а сами уснули рядом.
С первыми лучами мы поднялись на ближайший холм, чтобы оглядеть окрестности, определить, где находимся. Найденная ночью тропинка вела на запад. Вдали виднелись многочисленные табуны лошадей. Мы снова завязали глаза отдохнувшему жеребцу, жигит сел на него верхом, а мы с Нургаином — в телегу. Неподалеку от табуна, взобравшись на небольшую возвышенность, мы увидели перед собой несколько аулов и двинулись к ним. От табуна навстречу нам поскакали два табунщика. Мы охотно повернули к ним своего многострадального жеребца. Один из табунщиков услужливо впряг в нашу телегу своего коня и проводил нас до крайнего аула.
Оказалось, что за ночь мы добрались до земель Павлодарского уезда. Аул начал просыпаться. Вскоре женщины и дети окружили нас со всех сторон, с любопытством разглядывая и расспрашивая, кто мы такие и откуда едем. Учитывая печальный опыт последней встречи, мы скрыли, что занимаемся переписью, и назвались землемерами, которым якобы поручено ознакомиться с пограничными землями Акмолинского, Омского и Павлодарского уездов. На мне была форменная учительская одежда с желтыми пуговицами, и потому мне легче было сойти за чиновника-землемера. К тому же для убедительности я решил притвориться незнающим казахский язык и заговорил по-русски. Нургаин, поняв мой замысел, начал переводить мою речь.
— Япырымай! — удивлялись женщины. — Боже мой, как он похож на казаха!
— Ни дать ни взять этот чиновник — вылитый казах! Но почему он не говорит по-казахски?
— Отец его был крещеным казахом, — уверенно пояснил Нургаин. — Казахского языка этот человек не знает. Сейчас он специально объезжает аулы, чтобы познакомиться с жизнью народа. Он всем интересуется, его, видимо, тянет сюда какая-то неведомая сила.
— О бедняжка! — вздохнула одна из женщин. — То-то он похож на казаха, гляньте на его глаза…
Нас пригласили в юрту. Я так устал, что сразу повалился на подушки. Нургаин бодрствовал. Провожатый возился у телеги. Чтобы не подогревать любопытства женщин, я закрыл глаза и притворился спящим. Нургаин между тем интересовался последними новостями и выпроваживал из юрты чересчур любопытных и разговорчивых.