Мы быстро оделись и вышли все вместе. Почтальон сообщил, что вызывают всех членов комитета. Пришлось нам идти по квартирам, поднимать людей. По пути зашли к Баймагамбету Огизтазову, тоже члену нашего комитета, служившему прежде переводчиком при уездном начальнике.
Русским языком он владел неплохо, и мы решили пригласить его с собой. Узнав, куда мы направляемся, Баймагамбет испугался и пока собирался, все повторял: «Ну в чем там дело? Что могло случиться?» Мы чуть не силой увлекли его за собой.
Ночь стояла безлунная, темная, город спал в глубоком сне, и только горстка членов казахского комитета шагала по ночным улицам. На небе легкие перистые облака, кое-где, как будто с легкой улыбкой, подмигивает нам звезда. Подобно глазам шайтанов поблескивают темные окна спящих домов.
— Боже мой, зачем мы понадобились им, что стряслось? — продолжал волноваться Баймагамбет. — Обязательно что-то случилось, иначе не стали бы вызывать. Ай-ай, дети мои, сколько раз я предупреждал вас, вы меня не слушались. А вот и дождались. Наверное, русский царь опять сел на трон!
Пришли на заседание. Все члены комитета налицо. Царит холодное спокойствие, ни суеты, ни спешки. Присутствует уездный комиссар и секретарь партии эсеров Мартлого, тоже член комитета.
Открылось заседание, и по первому выступлению мы поняли, почему нас сюда вызвали. Комиссар Петров узнал содержание наших телеграмм, направленных в три адреса, и созвал русский комитет, провел среди его членов соответствующую работу и вызвал нас, чтобы как следует пропесочить, показать свои права.
Разговор начался острый, крутой. Большинство русских — отменные говоруны. Особенно отличались сам Петров и Колтунов — учитель семинарии.
— Это клеветнический донос! — горячо восклицали они. — Это оскорбление представителей народной власти! Вы должны доказать виновность комиссара фактами и документами. Не то вам придется отвечать перед судом! — И стучат кулаками по столу.
У нас не было никаких компрометирующих документов, к тому же мы не ожидали, что именно об этом пойдет речь и поначалу растерялись. Но понемногу начали вступать в пререкания, доказывать свою правоту. Это окончательно вывело Петрова из себя:
— Вы назвали меня провокатором в своей телеграмме в Омск! Провокаторов расстреливают. Немедленно представьте мне изобличающие факты, иначе вы предстанете перед судом! — голос его неистов, комиссар грозно ударяет саблей о пол.
— У меня немало заслуг перед революцией! — продолжал он. — Я первым выступил против царя со своими солдатами. Мой отец — старый революционер. Писатель Потапенко в своей книге писал обо мне! Мальчик Саша — это я. Так чем я заслужил, чтобы вы обливали меня грязью? — закончил комиссар, чуть не плача.
Положение казахского комитета было не из приятных. Баймагамбет под предлогом «сходить на двор» исчез. Под разными предлогами ушли с заседания Султан, Усеке (Усен Косаев), Хусаин и другие товарищи. Остались участвовать в прениях четверо: Бирмухаммет Айбасов, Динмухаммет Адилев, Кеменгеров и я.
На этом заседании мы оказались в меньшинстве и не смогли доказать своей правоты.
Тем не менее по телеграмме из Омска прибыло к нам два комиссара, русский по фамилии Хомутов и казах — А. Сеитов. Они собрали заседание казахского комитета. И поскольку мы на заседании заявили, что скандал улажен местными силами, оба комиссара спокойно отбыли обратно.
По этому примеру можно судить о деятельности нашего комитета. Только одна видимость власти, а на самом деле никакими полномочиями мы не наделены. Старые законы недействительны, а новых еще не было. Перед нашим комитетом стояла задача номер один — это ликвидация калыма и раскрепощение женщины в семье.
О полной неразберихе в деятельности нашего комитета как органа народной власти можно судить хотя бы по такому факту. На двух бывших волостных управителей поступило от населения около ста двадцати жалоб. Невозможно перечислить всех издевательств со стороны волостных, о которых говорилось в письмах. Ознакомившись с жалобами, мы решили приложить все силы для того, чтобы предать суду этих волостных, пусть они получат по заслугам за издевательства над людьми. Но Петров заявил, что мы не правомочны судить преступников. Тогда мы обратились за помощью к русским судьям, но и там получили уклончивый ответ, мол, «мы не вмешиваемся в казахские дела, решайте сами как хотите».
Тогда мы отправили в Омский областной комитет все эти 120 жалоб с просьбой разобраться и наказать виновных. Отправляя жалобы, мы намеревались одновременно убедиться в действенности Областного комитета, надеялись, что хотя бы там предпримут какие-то меры и нам потом легче будет работать. Но через несколько дней наши жалобы вернулись обратно безо всяких сопроводительных указаний и пояснений, не говоря уже о попытке принять какие-то меры по отношению к преступникам.