17. Гиззатуллин Хафиз — бедный городской татарин. Был в работниках у купца-казаха Кошыгулова.
18. Галим Аубакиров — бедняк, тоже слуга Кошыгулова.
19. Баттал Смагулов — служащий, секретарь, человек с начальным образованием.
20. Адилев Байсеит — окончил городскую школу, служил секретарем, сын простого казаха.
21. Павлов — служащий канцелярии Акмолинска.
22. Монин— сын акмолинского простого горожанина, молодой солдат.
23. Гривогуз — солдат.
24. Мартлого — парикмахер.
25. Щербаков — рабочий Спасского завода.
26. Пьянковский — монтер.
27. Мартынов — слесарь Спасского завода.
28. Прудов — рабочий Спасского завода, механик.
29. Кондратьева — художник.
30. Трофимов — адвокат.
31. Базов — мелкий служащий.
32. Малюкомов — крестьянин.
33. Стегалин — малограмотный крестьянин.
34. Грязнов — мелкий служащий.
35. Еще Грязнов и тоже мелкий служащий.
36. Коломейцев — солдат, вернувшийся с фронта.
37. Верба — мелкий служащий.
38. Хаким Маназаров — мелкий служащий.
39. Хусаин Кожамберлин — ветфельдшер.
40. Тиналин — казах-рабочий.
41. Юндин.
42. Ананченко.
43. Жахия Айнабеков.
44. Котов.
45. Я и еще другие.
Председателем совдепа был избран Бочок, его заместителями Серикпаев и Захар Катченко. Позже мы выбрали председателем Захара Катченко. В президиум вошли: я, Гривогуз, Монин, Адилев, Павлов, Кондратьева.
Отныне акмолинские городские учреждения вынуждены были подчиняться нашему совдепу. Каждого члена совдепа мы назначили комиссаром в то или иное учреждение в зависимости от уровня его образования.
Павлова и Монина назначили комиссарами по финансам; Богомолова и Асылбекова — комиссарами продовольствия; меня назначили комиссаром просвещения; Верба стал комиссаром почты и телеграфа (связи); Стегалин и Малдыбаев — комиссарами земледелия; Жумабая Нуркина назначили следователем, членом трибунала; приехавшего из Омска после съезда Дризге назначили председателем трибунала, хотя этот товарищ не был членом совдепа; Пьянковского — комиссаром труда; Мелюкомова — комиссаром здравоохранения; Турысбека Мынбаева и еще двух-трех казахов назначили заведующими отделами по казахскому делопроизводству; товарища Кременского назначили судьей; Шафрана — комиссаром национализированных мельниц; Грязнова и Адилева— начальниками уездной милиции.
Работать было трудно.
На заседании совдепа стоял вопрос о вооруженном отряде, на который могла бы опираться наша власть. Члены совдепа приступили к формированию такого отряда. Грамотных работников было мало. Из губернского совдепа инструкции и указания поступали нерегулярно и с опозданием. Прежние служащие учреждений почти все уволились по собственному желанию, а немногие оставшиеся работали спустя рукава.
Тяжелы были обязанности каждого нашего комиссара. Уйма дел и никакой передышки.
Газета «Тиршилик» стала выходить урывками. Вся трудная работа оказалась возложенной на меня. К тому же я не оставил занятий с детьми в школе. Открылась вечерняя школа для подростков, пришлось мне и там давать уроки. Словом, с утра до глубокой ночи мы трудились не покладая рук.
Акмолинский уездный казахский комитет распался механически. Из его руководителей мы ввели в состав совдепа Хусаина Кожамберлина и Шегина. Вызвав руководителей комитета, мы потребовали у них отчета о деньгах, собранных для учащихся бедняков. Они испугались не на шутку. По казахскому обычаю, посредником между нами стал ветфельдшер Наурызбай Жулаев и сгладил конфликт. С собранными деньгами у них получилась «путаница», поэтому члены казахского комитета боялись перед нами отчитываться. Мы это чувствовали. Денег, собранных с населения для оказания помощи бедным учащимся в Омске, было немало. Вначале деньги собирали мы. Когда нас вывели из состава комитета, наши преемники стали расходовать их на свои личные нужды и только лишь некоторую сумму посылали в Омск непосредственно в адрес областного казахского комитета. Комитетчики раздавали деньги своим родичам, учащимся других уездов и тем, кто вовсе не нуждался в помощи.
Мы заговорили об этой несправедливости через газету «Тиршилик». Именно по этой причине виновные члены казахского комитета боялись перед нами отчитываться. А когда мы собрались в доме ветфельдшера Наурызбая, они, члены казахского комитета, в слезах просили пощадить их за допущенные злоупотребления. Мы решили на этот раз ограничиться строгим внушением.