Привезли под конвоем арестованного Жумабая вместе с его помощниками, которые ездили в Ереймен, чтобы воздать по заслугам волостному Олжабаю Нуралину и Алькею. Случилось непредвиденное — Жумабая и его товарищей, по настоянию Олжабая, заковали в кандалы.
Одели нас в разноцветную арестантскую одежду из грубого льняного полотна — спина и воротник желтые, остальное черное.
Выдали нам брюки и рубашки с вылинявшими воротниками и отвратительные черные бушлаты.
Когда нас выводили на прогулку, двор окружали вооруженные конвоиры.
После взятия Омска запретили передачи. Караул усилился… Конвоиры все время менялись; то это были прапорщики, то сыновья местных богачей, мещан, купцов.
Кормили нас очень плохо — какая-то баланда да черствый черный хлеб с водой.
Аресты большевиков продолжались.
Попала в тюрьму и группа рабочих с заводов Успенска, Спасска, Караганды. Арестовали молодежь из «Жас казаха».
Двенадцать камер переполнены, но власти не успокоились, продолжают рассовывать большевиков по каменным сараям.
Казаки, как голодные волки, рыщут по аулам, обшаривают каждый поселок Акмолинского уезда. Люди, как стадо овец, терпеливо переносили невзгоды.
Положение бедняков еще более ухудшилось. Тех, кто пытался перечить, избивали плетками.
Народ по-разному сопротивлялся несправедливым действиям.
В день, когда нас должны были заковать в кандалы, понадобился кузнец. Позвали одного кузнеца-казаха. Узнав, в чем дело, он наотрез отказался. Его жестоко избили плетками, но и тогда он не выполнил гнусного приказания.
Простой народ впал в отчаяние. А те, кому не нравилась советская власть, ликовали.
Прошел слух, что нас пошлют на расправу к казачьему атаману Дутову в Оренбург, что в Омске ждут одного важного начальника, чтобы создать военно-полевой суд и всех руководителей расстрелять.
С каждым днем наше положение становится все тяжелее.
Приходят вести, что в Сибири белогвардейцы захватывают города.
Мы все вместе обсуждаем создавшееся положение.
Стоит только двинуть рукой или ногой — кандалы звенят, как путы на стреноженных конях. Если поднимемся все вместе, лязг кандалов заполняет тюрьму.
Как-то казахи в нашей камере разговорились о судьбах своих товарищей. Как они там?
Речь шла о Сабыре Шарипове из Кокчетава, о работниках из Омска — Татимове, Жанибекове, Мукееве, Шаймердене Альжанове, из Петропавловска — Есмагамбетове, Дуйсекееве, об их уездном комиссаре Исхаке Кобекове, о тех, кто организовал в Омске демократический совет молодых большевиков, и о многих, многих других.
Самым близким мне был ветфельдшер Шаймерден Альжанов, ярый противник алаш-орды.
Вспоминается такая история. В 1917 году в Омск прибыл из Оренбурга Букейханов. Полковники восторженно встретили его. Состоялся митинг. Тогда против Букейханова выступил только один человек — Шаймерден.
Молодежь алаш сочла его сумасшедшим. Шаймерден в знак протеста покинул собрание вместе с Таутаном Арыстанбековым…
Мы думали о судьбах не только акмолинских товарищей. Во время установления советской власти в Семипалатинске, когда взбешенные алаш-ордынцы не хотели признавать эту власть, к большевикам присоединился только учитель Ныгмет Нурмаков из Каркаралинска. После Октябрьского переворота в одном из своих писем он писал мне: «Как дела, Сакен? Мне стало понятно, что только большевики могут дать свободу беднякам, которые жестоко угнетались царской властью. Поэтому-то я и стал большевиком…»
И разговор пошел о том, как теперь чувствует себя Ныгмет в Каркаралинске.
В 1917—18 годах редко можно было услышать, чтобы казахи добровольно присоединялись к большевикам. В газетах об этом не сообщалось. Тем труднее было казахским большевикам вести политическую борьбу, открыто выступать против националистических устремлений алаш-орды.
Трудно было нам еще и потому, что все газеты, выходившие в Казахстане, исключая акмолинскую «Тиршилик», поддерживали алаш-орду.
Знакомясь с общественно-политической борьбой 1917—18 годов, нетрудно убедиться в том, что образованные люди группировались тогда вокруг газет и журналов. И если их взгляды расходились с политикой газеты или журнала, они старались высказать свою точку зрения в газетах и журналах других губерний.