Теперь ребят вряд ли застала бы врасплох гроза, потому что они научились замечать все изменения и колебания погоды. В то же время они стали спокойными и уравновешенными, научившись, как Матула, приспособляться ко всем этим изменениям.
Теперь они стали беседовать о будущем, чего раньше никогда не делали, и в планах, которые они строили, настоящее уже переплеталось с будущим, а это в какой-то степени означало прощание с царством камышей.
По вечерам Матула рассказывал им о зиме, когда прилетевшие с севера птицы собираются у полыньи, где на дне бьет теплый источник, и неумолчно галдят; когда камыши спят под саженным покровом снега, а речка тихо-тихо, как вор, пробирается под ледяным панцирем; когда синицы зябко вертятся на голых ветках; когда от леденящего взгляда луны трещат деревья.
— А вы, дядя Матула, и зимой здесь бываете?
— Реже.
— Тогда уже здесь не поспать?
— Поспать-то можно, да только всю ночь нужно жечь костер.
Конечно, коли увидишь человечий след, пойдешь по нему. Но в такую пору мало кого сюда потянет. Помню, в детстве, когда замерзала Драва, волки с хорватских гор сюда забредали. Тогда на них устраивались облавы, только редко это случалось.
Ребята смотрели на огонь костра и думали о зиме, о том времени, когда над камышами раздается неумолчное воронье карканье, когда в застывшем морозном воздухе по-особому звучит голос дикого гуся и когда на снегу, как в раскрытой книге, легко можно прочесть следы ночных охотников.
— А ветер не заносит снег в хижину?
— Не очень, потому как я обкладываю ее кругом связками камыша, а по весне их сжигаю. Но хорошо, что ты об этом заговорил, Дюла, напомнил, надо будет заготовить их.
— Откуда брать камыш? От шлюза?
— Ага, оттуда.
— Мы натаскаем, дядя Матула, не беспокойтесь.
В тот же день, пока старика не было, ребята натаскали камыш.
— К полудню я вернусь — сказал он, уходя. — Тогда посмотрим, что у вас получится.
Плотовщик и Кряж не спеша позавтракали, прикидывая за едой, как следует заготовить: ведь из слов Матулы, сказанных им перед уходом, явствовало, что их ожидало не такое уж простое дело.
— Только на лодке, — проговорил Кряж. — Наложим в лодку и привезем сюда.
— Тяп-ляп — и готово! Думаешь, все так просто? — с сомнением покачал головой Плотовщик. — Над этим нужно еще подумать. Ведь связки камыша будут по три-четыре метра в длину. Значит, они с обеих сторон будут свисать в воду. А к тому же, если ты положишь в лодку несколько связок, как ты будешь грести?
— Нужно попробовать!
Они попробовали. И Плотовщик оказался прав. Он подносил связки, а Кряж грузил их в лодку, но после первых же двух-трех связок для гребца места в ней уже не осталось, если не считать крохотного пространства, куда Кряж положил свою охотничью шляпу, опасаясь, как бы она во время погрузки не упала в воду. Вообще-то он шляпы носил, но теперь за ленточкой шляпы увядала розочка, и Кряж по нескольку раз в день любовался ею.
Однако в пылу работы позабыли о шляпе. Вдруг Кряж завопил во все горло, так что Плотовщик от неожиданности даже выпустил из рук связку.
— Ой, моя шляпа! Дюла, моя шляпа!
— Не ори, я сейчас подцеплю ее багром.
— Скорее, скорее, не то ее унесет течение!
— Черта с два унесет! Разве что пойдет ко дну.
— А я что говорю?
Плотовщик спокойным и ловким движением выбросил на берег злополучный головной убор.
— Кстати, Кряж, чего это ты прицепил к шляпе этот цветок. люцерны?
— А все, кто работает в хозяйстве, их носят.
— Так, так, но здесь же нет коров, которые могли бы полакомиться этим сеном?
— Не зли меня, Плотовщик… Этот цветок мне подарила Катица.
— Извини, Кряж, я не знал…
Дюла с уважением относился к чувствам Кряжа. Впрочем, по-иному относиться к ним было и опасно: Кряж, тихий, кроткий Кряж, из-за Катицы был бы способен, наверное, даже убить человека.
Тут Плотовщик нацепил шляпу на ветку ивы и поднял брошенную связку, однако сразу же вновь опустил ее.
— Послушай, Кряж, я кое-что придумал. Так у нас ничего не получится — мы никогда не справимся с этой работой. Ты давай-ка греби быстро к хижине и захвати толстую веревку, а я сбегаю к насосной за другой лодкой. Мы свяжем их вместе борт к борту и за два приема заберем весь камыш. Мы с тобой пойдем берегом: я буду тянуть за веревку, а ты направлять багром.