— Хотя бы дослушай, — пламенно возразила принцесса. — Сами сосны подсказали мне, как поступить…
— Неужели? — Хёльмвинд скользнул глазами по молчаливой роще. Озабоченное выражение вновь проступило под маской превосходства. — Не следовало, видимо, оставлять тебя одну…
— Хватит намекать на мое безумие! Я нахожусь в здравом рассудке.
— Потому ведешь беседы с деревьями?
Принцесса уже раскрыла рот, чтобы выпалить достойный ответ, но тут вмешался подоспевший издалека Лютинг.
— Изольда, что у вас стряслось?
Он пустился сюда, как только услышал крик, но ветра обогнать не сумел.
— Твоя жена помешалась, — пожал плечами верховный.
— Неправда. — Принцесса вздернула подбородок. — В голову мне пришла чудесная идея, а Хёльм, вместо того чтобы внять ей, упирается.
Говорила она четко, размеренно. Таальвену хватило одного беглого взгляда, чтобы убедиться: с разумом девушки все в порядке.
— Какая идея?
— Хочу, чтобы Хёльмвинд полетал кругами…
— Еще чего! — спесиво фыркнул северный владыка. — Я тебе не Зефир — мельницы вертеть.
Пришлось терновой колдунье призвать на помощь все самообладание, чтобы не дернуть его за рукав.
— Ты не понимаешь, без ветра здешние края словно в беспамятстве — спят и грезят о том, чтобы кто-нибудь разрушил чары древнего сна. Нужно их растормошить, всколыхнуть как следует… Из нас троих лишь ты способен на такое.
Верховный воззрился на девушку сверху вниз. В голубых глазах ясно читалось заветное «пожалуйста», и ветряное сердце дрогнуло. Не откажешь ведь сладкоголосой упрямице.
— Закружись вихрем, подними ураган, — почуяв победу, просияла принцесса. — Пусть буря накроет эти немые просторы!
Пойманный в плен колдовского голоса, Хёльмвинд сдался: как марево, растворился в воздухе, неспешно поднялся к небесам и описал большой круг над озером.
— Еще, — повелела Изольда, подмечая, как оживает водная гладь.
Ветер взметнулся выше, набирая силу, закружил по спирали. Сосны под его крылом восторженно скрипнули.
— Сильнее! — Принцесса запрокинула голову. Мощь верховного пьянила, будто принадлежала ей самой.
— Как скажешь, — хмыкнул Хёльмвинд с высоты, стрелой сигая к противоположному берегу. Раздался удар по воде, тучи брызг и песка поднялись в воздух. А затем, осыпая головы спутников снежинками, ураган бросился на рощу.
От ледяного порыва Таальвену пришлось спрятаться за скалу, заслонить слезящиеся глаза. Но принцесса только захлопала в ладоши.
— Дуй крепче!
Мгновение, и над озерной поверхностью разразился настоящий шторм: чудовищные волны превратили ее в кипящий котел, острые льдинки, звеня, проливались колючим дождем. Хёльмвинд вился и буйствовал, не принося, впрочем, никакого вреда природе. Сторонился он и Изольды, оберегая ее, насколько мог, от натиска стихии.
Деревья под неспокойным прикосновением верховного встрепенулись, словно живые, заскрипели, заголосили. И было в этом привычном звуке нечто таинственное, будто сосны, молчавшие тысячи лет, хором запели забытую песню.
— Лети, лети, Северный ветер, пускай этот мир вздохнет наконец и скинет оковы проклятого сна!
Лютинг завороженно глядел, как пенятся брызги у ног принцессы. Ладони ее были воздеты к небесам, непокорные кудри швыряло из стороны в сторону, колючки на коже змеились. Казалось, Изольда едва удерживает равновесие на скользкой скале, — еще секунда, и неистовый порыв столкнет ее в яростную пучину.
Но стан ее оставался ровным, будто невидимые цепи сковали колдунью. Губы ее шевелились — даже сквозь шум волн принц слышал дивную песню.
Как бисер, певунья нанизывала слова на нить сложной мелодии, звук за звуком возрождая ее из небытия. Она пела о прошлом Тьер-на-Вьёр, и, постигнув суть древних куплетов, можно было узнать, откуда взялись волшебные зеркала.