Это заставило мага отшатнуться. Даже среди воспитавших его эльфов было мало тех, что могли соперничать с ним в магии.
— Ты не спросил, о ком я. Полагаю, мешает гордость, — заметил Ренвик. — Но я скажу. Кольцами владеет Самулар, а после их получат его потомки.
— Паладин?
— Самулар не просто паладин. Ему суждено стать легендой. С моей помощью, разумеется.
Маг начинал понимать. Он даже начал восхищаться этой софистикой. Паладины были благородными воинами, рыцарями, посвятившими жизнь служению своим богам. Они состояли на службе у королей, защищали слабых, блюли закон и справедливость. Зло в любой форме было для них проклятием. Они просто не могли его выносить. Ни одна иная группа людей не была столь благородна. Если три кольца были в руках паладина Самулара и он использовал их силу во имя добра, то маг едва ли мог украсть их, не став врагом всего хорошего.
— Путь паладина праведен и светел, — тихо пробормотал Ренвик, словно вторя мыслям своего спутника. — Если ты не с ним, то против него.
Он не мог отрицать истину, но чувствовал себя обязанным добавить еще кое-что.
— Такую силу не просто сдержать, — продолжил старший маг, человек, что спустя два столетия станет известен как Хелбен Арансан. — Ты не можешь вечно скрывать кольца. Однажды, они попадут в другие руки и будут использованы для других целей.
И снова бледный Ренвик улыбнулся.
— Тогда в твоих интересах убедиться, что этого не произойдет. После того, как сказка начнется, кто знает, каков будет конец?
Глава 1
5 Миртула, 1368 ЛД
Молодая женщина, судя по внешности — пират-неудачник, остановилась у подножия холма. Здесь, так близко к морю, холм был слабым укрытием, и ветер, развивавший её плащ и хватавший за плечи, напоминал о недавней зиме. Бросив взгляд через плечо, женщина убедилась, что дорога бегущая позади все еще безлюдна. Уверившись в этом, она откинула в сторону сухие ветви, скрывавшие небольшой вход в морскую пещеру.
Из тьмы выпорхнула одинокая летучая мышь. Женщина инстинктивно уклонилась — быстрое ловкое движение, заставившее её длинную коричневую косу качнуться, а потом перекинуться через плечо. Снова отбросив волосы назад, она достала из вещей факел. Несколько ловких ударов ножом по кремню, и полетели искры, а затем вспыхнуло пламя. Каменный пол пещеры мгновенно ожил. От внезапно вспыхнувшего света крысы в тревоге разбегались в стороны, а крабы пятились прочь.
— Глубоководье, город роскоши, — пробормотала Бронвин, изгибая губы в ласковой ироничной усмешке. Она прожила в городе четыре года, и дела чаще заносили её в подобные места, нежели в принадлежавший ей шикарный магазин на Улице Серебра. Здесь, в горах к югу от портового города, великолепия было мало. Запах моря, перемешанный с запахом мертвой рыбы и еще менее приятным зловонием располагавшихся рядом Крысиных Холмов, участка берега, использовавшегося для свалки городского мусора, тяжело висел в неподвижном воздухе. Нырнув в маленький проход, женщина выпрямилась, оглядываясь вокруг. Пещера была холодной и сырой. Вода усеивала пол лужами, сочилась изо мхов и лишайников, покрывавших стены, и, словно слюна, стекала с похожих на клыки камней, свисавших с потолка. Когда настанет время прилива — воды здесь будет еще больше.
Мысль эта заставила Бронвин пойти по крутому и петлявшему проходу быстрее. Двигаясь вперед, она прижимала руку к влажной стене, чтобы сохранять равновесие, и осторожно вглядывалась в тени за пределами круга света, источаемого факелом. Летучие мыши, крысы и крабы представляли собою сливки пещерного общества. Женщина более чем ожидала столкновения с чем-то похуже.
Она осторожно обогнула широкое озеро, которое почти охватывало каменный карниз. Бронвин терпеть не могла воду, что придавало особой ироничности её пиратской внешности.
Девушка подняла руку, чтобы убедиться — её лихая красная косынка все еще на месте, а дешевые бронзовые серьги, напоминавшие пиратов Нелантера, висят в ушах. Это были Пещеры Контрабандистов, и, как говорила пословица, «Если пришел в Холодный Лес — дрожи». Годы рабства научили женщину, что выживать — значит адаптироваться.
В этот момент путь резко изогнулся. Через несколько шагов коридор расширился, образуя пещеру. Трещина, зиявшая высоко над головой, давала немного света. Бронвин оглядела провал, внезапно появившийся рядом с дорогой. Он походил на глубокую рану в каменном сердце горы. По дну провала текла подземная река — быстрая, глубокая и ужасающая. Подавив дрожь, Бронвин принялась за работу.