Однажды, направляясь в ее покои, Екатерина в одном из залов услышала разговор шушукающихся фрейлин из цветника короля.
– Загадочная смерть дофина сделала из итальянки дофинессу.
– Пока еще, слава богу, нет! Король ждет признаний итальянского графа.
Паника вновь охватила Екатерину. Она хотела только одного – не потерять Генриха, без которого теперь не мыслила жизни. Вместе с сопровождающей ее фрейлиной Жаклин де Лонгвей, герцогиней де Монпансье, Екатерина замедлила шаг и укрылась за колонной, чтобы не выдать своего присутствия.
– Теперь Генрих – дофин. Я слышала, что, вернувшись с войны, он тут же разведется с флорентийской торговкой.
– Давно пора! Какая польза дофину от этого бесплодного союза.
– Как вульгарно она сидит на лошади, хочет быть похожей на амазонку.
– Это специально, чтобы не отставать от мужчин, следовать за ними повсюду.
– Или чтобы показать свои красивые ножки. Ручки и ножки, единственное, что у нее есть привлекательного…
– Кто же вместо нее станет дофинессой?
Одна из фрейлин осмелилась произнести:
– Думаю красавица Луиза – дочь герцога Клода де Гиза.
– Красивая и достойная будет пара.
И совершенно неожиданно для себя Екатерина услышала голос Дианы де Пуатье:
– Король любит свою невестку за ум, образованность и безупречные манеры и менять ее ни на кого не собирается. С кем еще король может так интересно поговорить о литературе и живописи, как не с ней? Но самое главное, король высоко ценит преданность герцогини Орлеанской своему мужу.
Величественная мадам де Брезе удалилась, оставив фрейлин в замешательстве и недоумении.
Екатерина воспряв духом, шепнула своей фрейлине:
– Пусть себе бесятся, им же хуже.
И поспешила в покои королевы, радушно приветствовав встретившихся ей на пути сплетниц. «Нужно иметь смелость жить на высоте своего имени и положения, – мудро рассудила она, – презирать ничтожество других и твердо знать, что ты хочешь…»
Приемная королевы Элеоноры, украшенная фламандскими гобеленами и мягкими коврами, с генуэзскими креслами, с бархатными подушками нежно-кораллового цвета, мебелью, инкрустированной перламутром и слоновой костью, монументальным камином и большими окнами, была полна истинно королевского достоинства.
Королева Элеонора, склонная к уединению и тишине, проводила все больше и больше времени в молитвах за короля, за его победы, за возвращение Генриха живым и невредимым, за своих испанских родственников, с которыми сражался король, в советах и длительных беседах с исповедником. Она искренне радовалась каждому приходу Екатерины.
В порыве чувств Элеонора, вопреки этикету, поднялась и подошла к ней.
– Вы даже не представляете, какую радость доставили мне своим приходом.
Приветливая улыбка, которой королева одарила Екатерину, была способна открыть даже самые закрытые сердца. Они уютно расположились в креслах около большого венецианского зеркала. Вскоре вслед за вошедшей Екатериной в дверях показался секретарь с письмом на подносе.
– Королевская почта, – объявил он, – послание Ее Величеству.
Королева поспешила ознакомиться с содержанием письма. По выражению ее лица, сначала озабоченного, но постепенно просветляющегося, Екатерина поняла, что полученные известия обрадовали королеву.
Закончив чтение, Элеонора некоторое время молчала, затем, отложив письмо на стоящий возле нее столик, подняла глаза на Екатерину и доверительно сообщила:
– Мой брат настоящим письмом извещает меня, что под покровительством Его Святейшества решил начать переговоры. Карл надеется заключить справедливый и разумный мир.
«Еще бы, – подумала Екатерина, – победа, судя по всему, ускользает из рук императора. Хорошие новости из военного лагеря французов поступают одна за другой. Думаю, что король навряд ли согласится сейчас на заключение перемирия».