Это было предательство. Самое страшное предательство, которое только видела в своей жизни. И его свершила - я. Ненависть. Истовая ненависть раздирала меня, да так, что маниакально хотела, жаждала безжалостно испепелить себя. Но, черт бы ее побрал, сила не действовала на меня... с*ка, не действовала.
Почему я так поступила? Почему? Все просто... и сложно. Невозможно... и содеяно. В Шоне, в моем любимом Шоне, молодость, жизнь била ключом. Заразительно била, отчего тут же хотелось судьбе бросить дерзкий вызов, послать всех подальше, вором урвать свой кусок счастья и скрыться с глаз долой. Его предложение, его слова - предел мечтаний, но... увы. В какой-то момент я поняла, что если последующую свою жизнь проведу рядом с ним, то мне совсем не надо мое прошлое. Ничего из него, и да простит меня Матуа и Ивуар... Рядом с этим человеком, существом я готова судьбу поставить на колени, или сама склонить голову и поймать пулю в лоб.
И мне стало страшно. Как еще никогда в жизни страшно.
И пришлось остановиться. Потому что еще шаг - и обратного пути не будет. Меня не будет. Прежней меня не будет: я перестану быть Витторией. Раз и навсегда. Я останусь той девчонкой двадцатишестилетней... по имени Анисия. И ей больше ничего в жизни не надо будет, кроме этого человека. Вампира. Кроме белобрысого безумного чертенка, бесшабашного и отчаянного, умеющего ценить своих близких и рвать когти за них, ценить каждый миг своей жизни - и жить ею. Жить, не смотря ни на что и не на кого, чужого... Его, точно такого же, как та, кем стану я.
Главы 60-64.
Глава 60. Преддверье ада
*** В ближайшие дни добрались до Искьи. Каким-то образом Герре удалось заполучить еще и третьего из четверки. И теперь на суд приставят троих: Шона, Грэма и Кайла.
К Нему прийти я так и не решилась, хоть и понимала, что его сейчас содержат в темнице Арагонезе. Да и что я ему скажу? Зачем? Если даже я не могу себе простить сей бездушный поступок.
Единственным, кто сейчас заставлял меня дышать, а не пытаться уничтожить себя, кто еще давал силы держаться до суда - это был Матуа.
- Ты знаешь, - глубокий вдох, криво улыбнулась я Луи. Стерла слезы (которые, уже казалось, давно закончились - но нет, вновь поток с оживающими воспоминаниями разбудил соленый, адский вулкан). - По-моему, в том нашем глупом пари... нет среди нас с тобой ни победителя, ни проигравшего. Я не справилась с задачей, хотя и полностью окунулась в этот, безумный мир. Приняла его - и он меня чуть не поглотил. Ты даже не представляешь, как мне хотелось вмиг забыть свое прошлое - и остаться там... с... - осеклась; смолчала. - Ничья. Это - грубая ничья.- Встала со стула и прошлась по комнате. - И я больше не хочу ничего о нем слышать и вновь туда открывать дверь. Я сделала выбор: вернулась - и буду отбывать и далее свой срок здесь. Среди вас. Больше никогда не проси меня туда шагать. Никогда. Иначе... ...хотя, - оборвалась на слове, осознав до конца свою обреченность, - и незачем более.
*** (Ш о н)
По щекам медленно стекали слезы. В груди уже не пекло. Нечему. Всё выжжено. Перед глазами ее лицо, наш поцелуй. Ее предательство.
Как? Как можно рискнуть открыть свое сердце, душу женщине (одной единственной из всего того множества, что были в моей проклятой жизни), и выбрать при этом именно ту, от которой как раз таки надо было бежать, не глядя, со всех ног, и сил. Враг. Самого настоящего врага, змею пригрел на груди - и пустил в дом родной. И теперь практически все мои друзья сейчас рядом со мной в кандалах в ожидании своей собственной смерти. Красавчик. Просто нет слов! ИДИОТА КУСОК! А ведь оставался последний шаг - и все мы бы уже были далеко в снегах Аляски, улетая навстречу своей надежде. Огромный дом. Веселые улыбки. Теплый камин. Радушные, непринужденные беседы. Всего лишь шаг... А теперь что? ЧТО?
С*КА, КАК ЖЕ Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! Но еще больше себя: ...за свою глупость, идиотизм. Слабость. За свои чувства, что даже сейчас, сквозь ненависть, червят сердце и дырявят разум, ломая мысли. Эти глаза, губы, грудь. Это редкое, сбитое дыхание. Шутки, раздраженные взгляды, смущение. Улыбка...
ЧЕРТОВА БАБА! С*ка. И, главное, чего так долго играла? Чего сразу не натравила своих? Жаждала зрелищ? Нравилось струной натягивать чужие жизни и пробовать их на звук? Мразь!
Стереть эмоции с лица, позорные слезы - и завалиться набок, невольно звеня цепями.