*** - Чего ты нервничаешь? - старательно пытался успокоить меня муж. - У нее там, на Эйземе, - никого нет, да и потом, не думаю, что наша Жо, даже не смотря на то, что скромная, тихая девочка, выберет уклад монахов. Б-р-р-р... Это же жутко, особенно учитывая насколько весела и разнообразна современная жизнь.
...Дай Бог, Шон. Дай Бог.
*** Приехали к Матуа уже под самый вечер. Голова моя, казалось, вот-вот взорвется от тяжелых мыслей. Нервы на пределе. Если они уже раскрыли ей тайну, то как все прошло? А если нет... то все еще пугающе. Почему-то мое сердце предчувствовало неладное, хотя... что именно нас ждет ни я, ни моя Искья предсказать так и не могли.
...
- Жо, может, спустишься вниз? У нас гости, - взволнованно крикнула Мария, с надеждой всматриваясь вверх, на лестницу.
Тягучие минуты... и, наконец-то послышалось шарканье. Ленивые шаги вниз. - Тетя Виттория? Дядя Шон? - Здравствуй, малая, - счастливо заулыбался мой Крег, как всегда радуясь этой девчушке. Как и Майю, Шон воспринимал Жозе как свою младшую сестру. Что, в принципе, естественно и логично, учитывая, что познакомились они уже, когда этой юной особе исполнилось четырнадцать. Отнюдь не младенческий возраст. Еще миг - и передо мной во всей своей нынешней, совершенно иной, разительно переменившейся, красе представилась моя крестница. Не могла я поверить своим глазам. Обомлела, словно окатили холодной водой. В этой чужой, взрослой, самоуверенной девушке я с трудом могла узнать свою малышку: русые пышные, длинные, шикарные волосы, что зачастую были собраны в скромный хвост, сейчас превратились в излишне короткий, вызывающий, дерзко торчащий ежик ярко-рыжего цвета; детские, светлые, наивные глаза сменились на, искусно очерченные черной тушью, глубокие озера, полной некой... неведомой мне, печалью. Взгляд потерял свой жизненный запал, наполнившись черной безысходностью. Губы накрашены неяркой помадой, но уже манили к себе на лепестки чужое, мужское внимание. Одни лишь веснушки, эхом из еще такого нежного вчера, улыбались мне, говоря, что это все еще моя Жо. Все еще... моя маленькая девчушка, с хрупким, ранимым сердцем. Все еще - дитя... - Ч-что ты с собой сделала? - осмелилась я на слова. - Вот об этом я тебе и говорила, - тяжело вздохнула Мария и печально улыбнулась. - Теперь она у нас - такая... - А мне нравится, - торопливо вставил слово мой муженек и крепко обнял девчонку за плечи. - Полгода отсутствия - и такие перемены. Ты меня пугаешь, Жозе, - все еще недоумевала я. - Ничего, все это к лучшему, - мило улыбнулась та в ответ и, едва оторвалась от Шона, тут же принялась расцеловывать меня. - Я так скучала. - Прости, не могли раньше вырваться. Майя рожала. Вот мы всем семейством и поддерживали ее весь этот период. - И кто на этот раз? - Опять мальчик, - мило улыбнулась я и шутливо закачалась из стороны в сторону. (сии роды принимали уже профессионалы, в больнице, однако на моем присутствии во время процесса Дейнли все же настояли: а я только за). - А вы когда... осмелитесь? - внезапно отозвалась Жозе. Смысл сказанного тут же пришпилил меня к месту, ужалив в самое сердце. Вмиг едва заметно коснулся меня Шон, приводя в чувства. Собраться с духом и быстро разыграть сцену, дабы сдержать сорвавшуюся лавину. - Так. Стоп, - резкий шаг назад. Меряющий взгляд с головы до ног. - Это точно моя малышка Жозефина Мария Матуа? Или кто-то иной? - Иной, - загадочно ухмыльнулась та. - Иной. Ее боль тотчас разлилась во мне, заставляя еще сильнее поежится. - Ладно, пошлите за стол. Майя передала торт и индейку. Вторая, правда, уже прилично остыла. Но... - быстро отозвался Крег, пытаясь сгладить, замылить ситуацию. Повелась. Живо ухватилась за локоть своего Чертенка и подалась, пошагала ли не наощупь, в голове перебирая жуткие мысли.
*** - Рассказали? - едва слышно прошептала я Марии на ухо. - Еще нет. - Что рассказали? - наглым образом ошарашила нас Жозе, нарочно желая устыдить в неловкой конспирации. Удивленно оглянулись. И вновь пытаюсь играть, игнорируя нарастающую тревогу. - Луи, тебе еще добавить индейки? - иронически отозвалась я и уставилась на своего бедного друга-папашу. - Нет, спасибо, уже не лезет, - недовольно пробурчал Матуа и торопливо встал из-за стола.
Было видно, что он уже готов взорваться от негодования. Причем, не из-за вызывающего поведения Жо, а из-за собственного бессилия: ведь никак не мог противостоять тому, что предстояло совершить. Все мы были еще не готовы отпускать нашу крошку во взрослую жизнь, причем отнюдь не человеческую, а полную вампирско-полукровского безумия; мы не готовы были ее отправлять в дальнее, полное бед, боли и предательств, плавание серди, порой, излишне бездушных мелких кораблей и жестоких громадных флотилий. Конечно, всегда будем рядом и изо всех сил стремиться ее оберегать, однако... это не умаляет наш, родительский, страх...