- Береги ее. - Непременно, - отвечаю я.
... ... Все произошло слишком быстро. Без рассуждений и сомнений. Фернандо не сопротивлялся, но и не молил о пощаде - ушел достойно... Не было смысла сражаться. Потому что даже я, дитя без малого в этом деле, кожей чувствовал... как замок в короткие мгновения заполнился этими существами, тварями, подобно крысам на палубе тонущего корабля... Холод ходил по моей спине¸ предупреждая об опасности. Но в этот раз - не я добыча.
В мгновение ока разорвали на куски и бросили наземь, словно гадкие, старые лохмотья.
- Его стоит сжечь, - учтиво оповестил меня Вителли. - Обязательно. Дом все равно предавать огню, так пусть вместо меня и... жарится.
Рассмеялся Вителеццо: - Что ж, смотри сам. Есть еще какие пожелания?
Сдержанно качнул головой: - Нет. - Отлично. А Матиас? - Он мне будет нужен. Ухмыльнулся упырь: - Смотри, следи за своей сворой, иначе мне придется вернуться. - Без сомнений, - будто сплевывая яд. Кивнул.
Шаг к двери. - Вителли. Словно ждал тот, тут же обернулся. Молчал, выжидая.
- А Борджиа? Есть кто из них среди нас? Радушно заулыбался «союзник»: - А я уже разуверился, что решишься на этот вопрос. Нет, Чезаре этот бой проиграл, как и остальные. Разворот - и скрылся из виду.
Что же. Увидим, кто еще из нас... действительно проиграл.
*** (А с к а н и о)
Свидетели... Свидетели моей гибели были. Были, и видели, как я умирал на смертном одре, как прощался с приближенными, как давал свое завещание об распределении имущества... и повелевающее слово сжечь здесь все дотла. Были, и некоторые даже пали жертвами всего этого фарса.
Яркие, алчные языки пламени жадно тянулись к небу, ехидно улыбаясь мне на прощание, провожая мой прежний мир в небытие, истово благодаря за пышный пир, который я устроил им напоследок.
И был там тот, кто должен был затем сойти за мое грешное тело. Был. ...Да только имя его совсем не Фернандо.
Авалоса я так и не предал огню. Не смог. Я назвал это для себя очередным эдаким планом возможного отступления, который ведом был лишь мне и только мне, а посему не несет в себе угрозы и беспокойства. Четвертованное тело поначалу закопал недалеко от своего, теперь уже бывшего, замка. А затем, спустя несколько лет, перенес на заброшенное кладбище близь Этфе.
P.S.: Виттории я так никогда и не сознался, что в какой-то мере муж ее одной ногой все еще оставался в этом чертовом мире. И да, ее сверх способности так и не смогли пробить во мне сущие стены вокруг этой страшной тайны, и выудить громогласное наружу. В далеком будущем, когда сестра основательно взялась за реконструкцию и оживление давно павшего и, казалось бы, всеми забытого "Вечного праздника", возрождение "Аетфе", перенес я маркиза де Пескаро в Рим, на некатолическое кладбище, il Cimitero acattolico di Romа, и время от времени стал его навещать, уже без всякой опаски. Фернандо де Авалос невольно превратился в заурядного Фернандо Пикколомини со знаменитой, хоть и без оснований приписанной, фамилией, да еще и ко всему, периодически его годы жизни перерисовывались согласно царствующей эпохе.
Друг. Он стал моим единственным (пусть, отчасти вынужденным и слегка мертвым)... настоящим другом, о котором долго никто, кроме меня, не знал, и уж точно не догадывался об истинном его обличии.
Попытаться возродить его ... я никогда не намеревался, да и не хотел. Его путь завершен. Я это давно уж понял, и решил, но превратить тело в прах так и не осмеливался. В какой-то степени, я сам себя убедил (извратил свое сознание), будто его останки - это маятник моей души на этой проклятой земле, и пока он существует - пока и мое сердце отчаянно бьется. Тело, раздробленное... не без подачи моей руки, тело Авалоса было (казалось) моей собственной плотью, что пала в тот далекий летний вечер, но до сих пор мается, желая обрести покой.
Часть ВТОРАЯ. Главы 11-15.
Часть Вторая. Перерождение
Глава 11. Сто лет одиночества
Памяти Габриэля Гарсиа Маркеса. Пусть и не довелось мне еще пока познакомиться с Вашим творчеством, но выказываю свое неподдельное восхищение Вашим трудом и упорством; спасибо за, в какой-то мере, в плане писательства, единомыслие и невольную поддержку.
*** (А с к а н и о)
Казалось бы, земля рванула - и мир перевернулся с ног на голову.
То, во что я окунулся, и с чем пришлось нам с Матиасом столкнуться, было вовсе не то, на что рассчитывал. Да, политика, в которую мы играли, будучи маркизами, герцогами, коннетаблями, кондотьерами - ничто, по сравнению с тем беспределом и абсурдом, с которым приходилось сражаться теперь каждый день.
Виттория была спрятана от посторонних глаз, и каждые десять лет я исправно продлевал ее заточение свежим колом великого дерева кедра. Но мне было мало этого. Мало, и как с Фернандо, мне нужна была уверенность в том, что место ее погребения было известно лишь мне и только мне, а посему, буквально сразу, пришлось попрощаться с Оливеретто, хоть как бы ни печально было лишаться такого умелого, верного слуги.