Босыми ногами по земле, в ночной рубашке, растрепанной на груди... Мчит прямиком на выход, к туннелю. - И куда ты такая? - немедля преградила я ей путь. Замерла на мгновение, перебирая мысли: - Я буду с ним, хотите вы этого или нет! Мы вместе! Смиритесь! - Неужели? Ты так ему доверяешь? Веришь? Что даже не можешь услышать, что твой Доминик от тебя ОТКАЗАЛСЯ? ИСПОЛЬЗОВАЛ! Добился и выбросил! Желчно рассмеялась дурочка: - Такого никогда не будет. Ясно? - яд сплюнула мне в лицо. Смолчала я, лишь проглотив лезвие болезненных, невысказанных слов. - Я убегу. Все равно убегу! Снова и снова. И не удержишь... ТЫ. меня. Выровнялась, вытянулась я, гордо задрав нос, принимая этот ее нелепый вызов. - Попридержи коней, девочка. Отсюда еще никто не ступал... без моего ведома и шагу. Ты - не исключение: не улизнешь. Захохотала, дико, едко ей в лицо, желая хоть как-то остудить пыл ополоумевшей. Гордо задрала нос Бестия. Ядовито ухмыльнулась: - Все... когда-то спят. Улыбнулась я этой ее наивности; подыгрываю: - Дорогая моя Жозефина, - резво приблизилась я - подпускает. Глаза в глаза, лицо к лицу. Дерзко зашипела: - Я избавилась от привычки дышать. А ты говоришь... о каком-то сне! - и снова дико захохотала, вместо отчаянных слез: не пронять нынче эту глыбу мольбой и искренностью. - Если я сказала, что ты не выберешься, значит, так и есть. Без вариантов. - Ах, так? - нервно дрогнула, дернулась на месте, упрямая. Язвительно ухмыльнулась я, выжидая продолжения спектакля. Вздернула бровью, подначивая ее: - Так.
И вдруг резкий шаг Жозе вбок, рывок, уверенные движения - и забралась на выступ. Смелый взгляд вниз, за борт, в пучину и острые, словно колья, скалы. А затем... обернулась ко мне. Наглый, дерзкий, хамский взор в глаза: - А так? Замерла я, словно мне только что сама смерть заулыбалась в лицо. Ни вдоха, ни шороха. Дуло у виска, предохранитель снят - и курок слегка зажат. - Так лучше? Доходит? Я спрыгну. Слышишь?! СПРЫГНУ! Если не отпустите! - дико завопила сумасшедшая, заставляя мое сердце в последний раз залиться, захлебнуться кровью. - Все равно не умрешь, - только и смогло отчаяние желчью прошипеть из меня, минуя разум. - Значит, еще спрыгну! Еще и еще! Пока не сдохну! Неважно! Без него - я не буду жить!
ВЫСТРЕЛ. Моя Жо меня предала. Моя дочь меня предала, отдав свою душу в лапы сатаны. Резкий рывок, машинальные, подсознательные действия. Живо ухватила ее за руку - и гневно, грубо дернула ее на себя, словно куклу. Тотчас плюхнулась на меня, невольно повалив нас обоих на землю. Еще миг - и, отдернувшись от нее в сторону, со всей силы отчаяния и боли... влепила я ей безжалостную, жгучую пощечину.
- ЕЩЕ КОГДА-НИБУДЬ ОТВЕСИШЬ ПОДОБНОЕ, - раздалось из меня утробное рычание всего моего естества, - заточу в подвал навеки, пигалица неблагодарная!
Слезы застыли на ресницах, а в груди с новой силой запылал пожар. Замерла. Испуганно спрятала взгляд, а затем и вовсе отвернулась.
Тягучие секунды - и вдруг Жо зашмыгала носом. Поджала под себя ноги.
Не шевелилась и я. Молчала. Нервные вздохи, желая воздухом удушить боль...
- Я люблю его... - неожиданно, едва слышно, прошептала маленькая Матуа. Тихо, жалобно... взывая к пониманию. Жалящая тишина. Решаюсь: - А он тебя... нет. - ЛЮБИТ! - прорычала, крикнула дурёха наперекор. - Он никого... никогда не любил. В игры играть - всегда готов. Азарт, адреналин и победа - вот его идеалы и кумиры, вот к чему лежит его сердце. А не... девушки, женщины. Ты. - НЕПРАВДА! - Нет? - громом прогремел голос Луи где-то позади нас. Тотчас обе обернулись на звук. - Ты так уверенна? - продолжил отец. - Да настолько, что наши слова вообще ничего не значат, ничего не стоят... против твоих убеждений? Его слов? Сказанных тебе... чтобы затащить в постель?