Дакс наблюдал, как Круфикс утащил Пирфора прочь, к краю мира. Но прежде, чем уйти, Круфикс вошел в разум каждого бога и предупредил их на непостижимом языке сотворения: Не угрожайте больше миру смертных, или я объявлю великое Безмолвие. Боги будут вплетены в ткань Никса, и не смогут ступить на землю пока на то не будет моей воли.
Времени на оспаривание указа не было. Гидра был выпущен в мир ни о чем не подозревающих смертных. Гелиод, объединив усилия с Нилеей, Богиней Охоты, призывавшей сеть лиан под телом гидры, чтобы смягчить его грубое вторжение в материальный мир. Внизу, в долине под горой, на которой стоял Дакс, гидра материализовался и тут же был оглушен и обездвижен. Несмотря на то, что он сильно уменьшился в размере, гидра все еще был в состоянии уничтожить каждый город людей, поэтому его было необходимо немедленно обезвредить.
Гелиод не видел падения меча Пирфора, поскольку сам обернулся крылатым конем, мчась на помощь своей сестре Нилее. Вместе они заточили гидру в пещере, глубоко под Нессийским Лесом.
Из всех смертных в целом мире, лишь Дакс видел, как меч Пирфора вошел в мир смертных. Он видел, как клинок покинул Никс и упал на вершину горы, неподалеку от того места, где он стоял. Он пылал, падая с небес, но когда коснулся земли, он уменьшился и был достаточно мал, чтобы лечь в руку человека. Как это случилось и с гидрой, резкое смещение между мирами лишило клинок его божественности. Он стал плотным – состоящим из металла, а не из Никса. Дакс повернул голову и в изумлении уставился на клинок. Смертоносное оружие бога покоилось в глине всего в нескольких шагах от него.
Пока Дакс изо всех сил пытался понять суть того, что только что произошло, восстановившая силы Элспет взобралась на вершину и встала рядом с ним. Вспышка резкого звездного света сверкнула в небесах. Длинные обрывки божественной ткани свисали из купола Никса в тех местах, где Меч Пирфора повредил его. Под ними, в долине, Нилея все еще боролась с Поликраном, бунтующим во мраке пещеры.
- Твой мир… - сказала Элспет. – Он слишком огромен.
- Видишь его лицо? – прошептал Дакс. – Он во всем.
Словно в ответ на вопрос Дакса, Гелиод явил себя во всем своем пылающем великолепии. Он принял человеческий облик и предстал мужчиной с черными волосами в просторных, развивающийся одеждах, подобно горе, возвышаясь над горизонтом. Казалось, он окружал собой само солнце. Оно светило из его тела, победоносно освещая небосвод обжигающими лучами. Гелиод взглянул на Дакса, и мальчик в молитве рухнул на землю.
Элспет была поражена необъятностью картины, заполнившей весь небосвод. Ее родной мир был наводнен непостижимым злом, и для нее, то, чего она не могла постичь, означало смерть. В языке ее матери было слово «бог», но оно стало запрещенным и опасным. Священный свет Гелиода опалил глаза Элспет, и она прикрылась плащом от ослепительного сияния.
За ее спиной, Дакс возвел руки к небесам и заговорил. – Она умерла за меня.
Его слова напугали Элспет. Она боялась, что он говорил о ней и грядущем насилии. Она только что сбежала из места, пронизанного болью и разложением, и не собиралась больше позволять кому-либо прикасаться к себе. Ее разум боролся с самим собой. Часть ее желала верить, что этот мир был безопасен, что бог на горизонте не причинит ей вреда, и даже мог защитить ее. Другая ее часть была подобна кролику, инстинктивно сбегающему от всего, что она не могла понять.
В этот момент она заметила уменьшенный меч Пирфора. Два одинаковых шара сияли в его рукоятке, подобно немигающим глазам. Она не раздумывала о том, как он очутился на горе, она думала лишь о том, как отсюда убраться. Элспет не знала, куда направляется, куда-нибудь в другое место, с более гладким небом и меньшими богами. Насилие будет везде, в этом она уже убедилась. И у нее не было ничего для защиты, кроме еерук.
Инстинкт загнанной жертвы взял верх в разуме Элспет. Она бросилась вперед, схватила меч, и скользнула с насыпи. Спрятавшись за валуном, она подготовилась сбежать из этого мира. К тому времени, как она покинула Терос, Дакс уже передал себя в служение своему богу.
ГЛАВА 1
Долина Скола обладала дурной репутацией за свои бесконечные кутежи и необузданное веселье. Далеко от нее, в подсобках Меледиты, люди шепотом рассказывали истории о дебошах сатиров. Барабаны и цимбалы гремели с утра до ночи. Вино лилось через края, пляски не прекращались, и все желания здесь исполнялись, по крайней мере, так говорилось в слухах. Рассказы об оргиях и бесконечном празднике подталкивали людей на трудную дорогу из их защищенного полиса через Нессийский Лес к этой уединенной долине, где они могли лично поучаствовать в вакханалии. Огражденные зеленеющими деревьями, купающиеся в свете костра, люди и сатиры сливались в погоне за нескончаемой эйфории. Репутация долины была вполне заслуженной, но этой ночью все было иначе.