Член семьи.
А ведь она действительно чувствовала себя так, словно была членом семьи Макларенов. Одним небесам было известно, как гостеприимны и сердечны были они с самого начала.
Но на самом деле были ли они с Эндрю и будущим ребенком семьей?
Кесси уселась в кресло-качалку и достала коробку со стеганым одеялом. Она разложила одеяльце у себя на коленях и провела рукой по ткани, восхищаясь аккуратностью стежков и той любовью, которую Либби Макларен вложила в каждый дюйм. В этом была она вся. Доброжелательная. Любящая.
Кесси закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Если бы таким же был Эндрю. Он кажется более ответственным, чем доброжелательным, более озабоченным, чем любящим. Кесси чуть вслух не хохотнула. У нее получился почти реальный портрет любящего Эндрю Макларена.
И еще, по тому, как он общается со своими родными, она сделала вывод, что ему свойственна замкнутость. Сегодня вечером она увидела, что он может и с ними подолгу молчать, как с ней. Это помогло ей чувствовать себя менее обделенной. “Его брат сказал, что иногда незначительные вещи выводят Эндрю из себя”, – вспомнила Кесси.
Открыв глаза и оглядев спальню мужа, она увидела коробки из-под подарков. Сегодня такой “незначительной вещью” оказалась нужда людей, которым он помогает. Голодающие дети – это уже серьезно. Глупо соперничать с идеями, и она мирилась с предназначением Эндрю достаточно легко.
“Может быть, он потерял самообладание из-за ребенка или из-за беременности? ” – продолжала размышлять Кесси. Когда Эндрю пытался объяснить свое состояние, Кесси почему-то чувствовала негодование. Хотя ей становилось тоскливо каждый раз, когда Мерфи уезжал, она уважала его стремление помогать голодающим. С Эндрю все было по-другому. Вероятно, потому, что он был другой. Причину своей обиды она видела в его ответственности, стремлении объяснить ей, что значит в его жизни работа. Она угадывала в нем чувства, страсть, но все это принадлежало не ей, а его работе. Этим незнакомым детям.
“Вот, что отдаляет нас друг от друга”, – подумала Кесси. Теперь ей все стало ясно.
Кесси аккуратно сложила одеяло и положила его в коробку. “Завтра я найду способ выразить свою признательность этой семье за все, что они сделали. И может быть, со временем я примирюсь со своим местом в жизни Эндрю”, – решила она.
Что-то разбудило Эндрю. Он приподнялся, протер глаза, затем опустил ноги на пол. Нащупав ногой вместо голого пола ковер, Эндрю вспомнил, что они с Кесси переехали на новую квартиру. Некоторое время он сидел в темноте, прислушиваясь и соображая, что же прервало его глубокий сон.
Вдруг в ночной тишине послышался тихий плач, исходивший откуда-то сверху.
Эндрю вскочил и, спотыкаясь, поспешил наверх. Поднявшись, он тревожно спросил:
– Кесси, у тебя все в порядке?
– Нет, – простонала она в ответ.
Эндрю щелкнул выключателем. Мягкий свет наполнил комнату. Кесси лежала посреди кровати сжавшись и держалась за живот.
– Что случилось? Ребенок?
Ее глаза были закрыты, лицо искажено болью.
– Так быстро, – слабым голосом сказала она. – Еще три недели.
– “Дети появляются тогда, когда они к этому готовы”, – напомнил он ей ее же слова.
– Я думаю, что ему уже пора, Эндрю.
– Хорошо. Не волнуйся.
– Я спокойна, – произнесла она сквозь зубы.
– Правильно, – поддержал он, наблюдая за ней. – Что я могу сделать?
– Помоги мне одеться, пожалуйста, – попросила она умоляющим тоном.
– Ты можешь сесть?
Кесси попыталась сделать это.
– Нет. Как только шевельнусь хоть чуть-чуть… боль раздирает меня. Как же мне одеться?
– Я помогу.
– Меня пугает эта сильная боль.
Он бросился к кровати и бережно поднял ее на руки. Ей стало немного легче.
– Все сырое, – заметил он, когда раздел ее.
– Наверное, воды отошли, – смущенно пробормотала она.
– Догадываюсь. Черт, Кесси, – прорычал он, стараясь держать в узде свои эмоции. – Как давно это случилось?
– Примерно… Может быть, час назад, я не уверена.
– Какие у тебя боли?
– Спина болит постоянно. Если я шевельнусь, живот просто сжимается от боли. Это повторяется каждые шесть минут. Я только дважды посмотрела на часы.
– Я не врач, но уверен, что у тебя схватки. Кроме того, если у тебя отошли воды, нам нечего сидеть и обсуждать это. Поехали.
В следующие полчаса Эндрю проявил чрезвычайное терпение. До госпиталя они с Кесси добрались без споров, действуя на этот раз слаженно.
Не было сомнений, что у Кесси начались схватки. Испытывая мучительную боль каждые несколько минут, она с силой сжимала руку Эндрю, словно боялась ее отпустить. Он разговаривал с ней, старался подбодрить, следил за ее дыханием. Между схватками, когда она могла немного расслабиться, он наблюдал за ее лицом.