Колода снова зашелся кашлем. Сапсан взглянул на смешно закусившего нижнюю губу Питона и вдруг представил, как выглядит со стороны сам. А выглядит, наверное, тоже презабавно – с отвисшей-то челюстью.
– Это что же получается, – сказал Питон, когда старый зэк откашлялся. – Где-то здесь у тебя все золото и лежит? И никто о нем не знает и никто за ним не придет?
– Ну не здесь, конечно, – напомнил Колода. – В Припяти. Только почему же никто не придет? Я вот иду. Но сейчас вижу, что просто так до него не добраться, и потому спрашиваю – меняются наши планы? А, Игорек?
Сапсан не сразу нашелся что ответить. Если старик не брешет, то где-то в покинутом городе лежит самый настоящий клад, своей ценой способный изменить – да что там изменить – полностью перевернуть его жизнь. Это тебе не мифический Золотой шар, в котором из золотого только красивое название. Речь о настоящем сокровище! Реальном! И к черту тогда жмота Скрябу, к черту страхи за свою шкуру, защищая которую дрожишь над каждым патроном! Один раз переступить грань безрассудства, вырвать у шлюхи по имени Фортуна свой кусок презренного металла – и прыгнуть обратно, пока не отняли. А отнимать будут, сталкер. Но зато если отстоишь…
– Что же ты раньше золото не забрал? – спросил он. – Может, и раздербанили твой схрон давно. Почти сорок лет прошло.
– А ведь верно, епа! – добавил Питон с заметным унынием в голосе. – Колода, тут ведь сам видишь, какие перемены. Загорает уже кто-нибудь под пальмами на твои бабки. Или свиньи пучеглазые растащили.
Колода усмехнулся, почесал подбородок и сказал:
– Может, и так. Но я почему-то уверен, что какие бы твари здесь ни водились, а некрофилов среди них нет. Да и я хоть молодой, но не полный же дурак был. Так что не загоняйтесь, ребятки. Лежит оно себе глубоко и тихо, в компании спокойных, вернее – покойных, людей.
– На кладбище! – выразил догадку Сапсан.
Колода молча кивнул и, встав с камня, спросил:
– Ну что, парни? Рванем по бездорожью за лучшей долей или будем проторенными дорогами до смерти ковылять? Никого не напрягаю, но покумекайте хорошенько. Особенно ты, Игорек. У тебя, как мне Гарик цинканул, делишки швах, а?
– Почему это? – удивился Сапсан.
Старый зэк ехидно поморщился.
– Только бровки домиком строить не надо, – сказал он. – Сколько отсюда до твоего барыги тараканить-то? Верст пятнадцать? А там чифир-колорифир и все свои. И зачем тогда двух зэков противных на картошку тянуть?.. Как считаешь?
Сапсан оторопел. Да уж, подсуропил ему Гарик на посошок. Теперь надо, как там у них говорится, съезжать с предъявы. А то ведь, не ровен час, еще что-нибудь подбросят.
– Ты, старый, гони, да не загоняйся! – наконец буркнул он, постаравшись изобразить на лице праведное негодование. – Я сказал, что доведу до границы, значит, доведу.
– Доведешь, Игорек, – сказал Колода. – Только лично мне в Белоруссию уже не надо, а к барыге тебе хода нет.
– С чего вдруг?
– А с того, парень, что сегодня вечером твоя морда лица будет в международном розыске с соответствующей припиской. И Скряба твой ее срисует. А потом сразу поймет, как торпеда его объегорить решила, да не сумела. Рад он будет такому раскладу? Гарик думает, что не очень. И я с ним согласен. А ты?
Это был, фигурально выражаясь, удар под дых. Мысленно стараясь найти выход из своего нынешнего положения, Сапсан на секунду прикрыл глаза. Все правильно говорит Колода. Посторонние торговцы о разыскиваемом сталкере узнают вряд ли, но Скряба – дядька обстоятельный. Любая связанная с Зоной информация попадает в его руки очень быстро, а уж сводки о пойманных на левом сбыте сталкерах он просматривает в числе первых. И надо же было до такого самому не додуматься!
Многозначительно пощелкивая предохранителем «хеклера», Питон исподлобья смотрел на Сапсана. Сапсан, в свою очередь, задумчиво поглаживал обрез. Попал ты, бродяга, в переплет. Да, к Скрябе сейчас податься нельзя – это однозначно. Расстроен сейчас Скряба, очень расстроен. Но соглашаться на дичайшую авантюру, которую предлагает Колода… Гарик ведь правду про центр Зоны сказал – жесть жестянская.