- Уж замуж невтерпёж, - я только прошептала в трубку, но эта зараза обладает феноменальным слухом.
- Же-е-ка! Ты скоро мхом зарастешь, если так мужиков шугаться будешь! Для здоровья надо!
Ну, надо, так надо. Тем более, что я – женщина свободная, имею, блин, право!
… Антон. У него тоже было прозвище. Только я же – учитель, не должна вроде как выражаться. Хотя, ладно, не мат же – Антон-гандон, естественно. В первую секунду, как увидела, так и подумала: «Жека, ноги в руки и бегом отсюда». Бегом не получилось, потому что с одной стороны в меня мертвой хваткой вцепилась Ирка, а с другой этот Антон…
Этакий качек, с трицепсом вместо мозга. Тупой, как сибирский валенок! Наши с ним два свидания превратились в фарс. Я откровенно, даже не пытаясь скрывать, подшучивала над ним, но он в силу своих нулевых умственных способностей, этого не понимал. Я его совершенно не воспринимала как мужика – ну, ведь, согласитесь, женщины любят ушами, а что может сказать мужик, словарный запас которого состоит, как у Эллочки Людоедочки, из двадцати семи слов!
На втором свидании, он попытался меня поцеловать, я взбрыкнула, стала вырываться, он (ну тупой же!), не понял, что я не хочу его и попытался сделать это силой. Я схватила его за волосы, оттягивая от своего рта, чтобы высказать все, что о нем думаю и вдруг сняла с него скальп! Он оказался лысым… почти. Этот качек, оказывается, уже в свои двадцать семь волос на голове не имел. Я долго извинялась и даже пыталась водрузить его шевелюру на место. Но… это мой фетиш – мужчина должен быть волосатым. Хотя бы на голове. В остальных местах, как раз-таки необязательно. Иначе – ну не мое это гладить по сверкающей лысинке!
Третий… Егор – свесил яйца на бугор (это, между прочим, даже не я придумала, а моя соседка – Людмила Ивановна!) спалился уже на первом свидании. Занудлив был, как тот ночной комар, который и не кусает, но и заснуть не даст. Я сидела напротив него за столиком в кафе и внимательно следила за тем, как шевеляться его узкие тоненькие губки. Сначала даже честно пытаясь вслушиваться. Но он был ветеринар, и рассказывал, конечно же, о работе – о родах сиамской кошечки, которые принимал сегодня утром и кастрации трех поросят, над которыми поиздевался в обед, съездив для этого в деревню. И рассказывал так неторопливо, с подробностями, что я, обладая живой и яркой фантазией, протолкнуть пироженку – круглую коричневую «картошку», в горло так и не смогла.
Четвертый... Хотя, собственно, что рассказывать? Ясно, что я – неудачница! И мужики мне попадались, может быть, совсем даже неплохие, но итог один – не нравились. Не щелкало внутри! А просто так, ради спортивного интереса, или здоровья, как Иришка говорила, я не могла. Дошло до того, что в свои 35 лет я реагировала на мужчин, исключая, конечно, Олега Викторовича, нашего историка, как бык на красную тряпку – разрывала в клочья, образно конечно. Убивала своим интеллектом, или острым языком, или просто игнорировала, как особь.
…У положительных дам каждое следующее утро похоже на предыдущее: будильник, свежесваренный кофе, «Доброе утро, любимая!», поцелуй у двери. Утро неудачницы начинается всегда по-разному. Сегодня оно началось с крика: «Мама, мы проспали!» А у нас впереди – трудный день. Мало того, что в школе – последний звонок, что не может не радовать, но и забот – полон рот (скоро ЕГЭ!!!), так еще и у меня день рождения. Вчера мы с Варваром (дочкой моей, прозванной так за боевой характер) до поздней ночи готовили. Сегодня пятница, день рождения – сам Бог велел принимать гостей.
Явятся мои подруги. Их трое. У каждой, кроме Марусеньки (обратите внимание, уменьшительный вариант имени применен неспроста!) – мужья. Нормальные, кстати, мужики – не изверги какие-нибудь! У каждой – дети, и даже не по одному (кроме Марусеньки, конечно). Плюс моя сестричка Леночка со своим ухажером, плюс на полчаса заедут мама с папой. Плюс соседка – Людмила Ивановна, хоть женщина и в возрасте, но веселая, компанейская, никогда не отказывающаяся посидеть с нами. Ей я, вообще, по гроб жизни обязана. Вместо родной бабушки, всегда занятой, она частенько сидела с моим Варваром, если дочка болела, если мне было нужно куда-то. Ее не пригласить было нельзя!
В общем и целом, не считая детей, одиннадцать человек! В однокомнатной квартире! Ну и пусть, зато весело! Иришкин муж всегда приносил гитару. Мы пели. Потом, правда, приходилось извиняться перед соседями. На что, обычно, я получала такой ответ от бабулек: «Женечка, вы пойте, пойте! Мы вам с лавочки подпеваем!»…