В то же время другие слуги сновали вокруг стола, предлагая миски с розовой водой для омовения рук, и разливали вино.
По обычаю, на двух человек ставилась одна доска с приборами. И в какой-то момент Санчия растерялась, глядя на многочисленные ложки и ножи, лежащие между ней и Лионом. Она начала искать нужный нож, но Лион остановил ее.
– Будет быстрее, если я покормлю тебя, – сказал он, держа в руках маленький кусочек хлеба. – Открой рот.
И она вдруг с удивлением обнаружила, что послушно открывает рот и берет губами хлеб и кусочки мяса, и его горячие пальцы нежно касаются ее губ. Лион вкладывал в свои действия глубокий смысл, а ей хотелось как можно скорее покончить с этим.
– Съешь еще.
Он положил ей на язык кусочек мяса и чувственным движением провел большим пальцем по ее нижней губе. Санчия непроизвольно отдернула голову:
– Достаточно. Я больше не могу.
– Думаю, что сможешь. – Он улыбнулся ей. – Я во всяком случае собираюсь продолжать.
Он взял гроздь винограда, отделил одну веточку и поднес к ее губам.
– Немного сладкого, душистого, – его взгляд скользнул по низкому вырезу ее платья, – и спелого.
Душистый сок винограда разлился у нее во рту. Вдруг словно искра пробежала между ними, и она с отчаянием почувствовала, как мягкая нижняя рубашка трет ставшие чувствительными соски ее грудей.
Санчия опустила глаза к столу, но и это тоже было ошибкой. Его большая рука все еще держала виноградную гроздь, и в памяти неожиданно всплыло воспоминание о том, как эти сильные пальцы играли нефритовой фигуркой королевы, и еще более раннее – о вытянутых над огнем руках в кожаных рукавицах, в нетерпении сдергивающих с нее платье, чтобы прикоснуться к ее груди.
– У тебя горят щеки, – с улыбкой заметил Лион. – Тебе стало тепло, дорогая?
Ей стало не просто тепло. Она чувствовала себя так, словно кровь расплавленным свинцом побежала по телу. Она быстро подняла кубок и сделала большой глоток.
– Да, сегодня жаркий вечер, и он будет еще жарче. Еще винограда?
– Нет, спасибо. – Она поставила кубок, и слуга немедленно наполнил его опять. – Не пора ли снова начать танцы? Похоже, мы засиделись за столом.
– Да, похоже, что засиделись. Если мы вскоре не выйдем из-за стола, то я, кажется, отыщу кое-что удивительное. Ты догадываешься, что я имею в виду? – Его рука исчезла под тяжелой тканью, покрывающей стол, и сжала ее ногу.
Она замерла, еле переводя дыхание и испуганно глядя на него. Лицо Лиона сохраняло бесстрастное выражение, лишь пульсирующая жилка на виске выдавала его возбуждение.
Жар его ладоней проникал сквозь бархат и атлас, и ее губы невольно задрожали. А когда она попыталась взять в руки кубок с вином – дрожала и ее рука.
– Немедленно прекрати, – прошипела она сквозь зубы.
– Почему? Это доставляет тебе удовольствие. Ты дрожишь, как маленькая птица. Я хочу поднять нижнюю юбку и дотронуться до тела – такого нежного, и до мягких волос, прикрывающих твое лоно. Никто ничего не заметит. Стол закрывает руку. Я могу доставить тебе и еще большее удовольствие. – Его ладонь медленно двинулась вверх, потом вниз. – Ты хочешь этого.
– Нет, – с трудом выдавила она.
– А я думаю, что да. Надеюсь, ты постараешься не закричать, когда достигнешь вершины. – Его ноздри трепетали, и кровь прилила к щекам. – Почему мне надо убирать руку, если это доставляет тебе удовольствие? Раздвинь ноги, дорогая, и я…
– Мореска! – Леди Катерина встала, и вслед за ней поднялись музыканты и остальные гости. – Посмотрим, сможем ли мы двигаться после такой обильной еды и питья.
Предложение встретили смехом и возгласами. И тут же дикая, напряженная мелодия морески выплеснулась с галереи.
Бернардо неожиданно снова оказался рядом:
– Позвольте проводить вас в зал, мадонна Санчия?
Рука Лиона еще крепче сжала ее ногу, как бы требуя, чтобы она ответила «нет».
– Я люблю мореску. Разве я вам не говорила?
Рука Лиона соскользнула с ее бедра, и он откинулся на спинку кресла.
Санчия тотчас встала, обогнула стол и прошла вдоль длинных лавок к настилу для танцев. Она снова в плену. Или она позволила, чтобы ее захватили в плен? Она бросила быстрый взгляд Лион, развалившись, сидел за столом, глядя на нее темными, горящими глазами. Черный бархат его куртки отсвечивал зловещим блеском, однако лицо его оставалось спокойным и высокомерным, словно все происходило в точности так, как он того желал.
Бернардо взял четыре браслета с бубенчиками с подноса у стоявшего слуги и надел сначала на ее запястья, а потом на свои. Зал тотчас наполнился веселыми звуками бубенчиков и тамбуринов, замелькали танцующие пары, послышался громкий смех. Но вот танец кончился.
Бернардо присоединился к мужчинам в другом конце комнаты, а Санчия заняла место среди женщин. Бьянка возбужденно смеялась, даже темные глаза Катерины пылали воодушевлением. Она поправила браслеты на запястьях, одернула бархатную накидку и дала знак музыкантам начать все с самого начала.
Санчия подняла руки над головой, и бубенчики на запястьях отозвались на ее движение. И она вдруг поняла, что тоже смеется тем же возбужденным смехом, что и Бьянка. Нет, не так. Ее возбуждение было вызвано не только танцем, но и тем, какими глазами смотрел на нее Лион, тем, как кровь струилась по жилам, заставляя ее кружиться еще быстрее. Факелы на стенах сливались в единый оранжевый круг, а звон бубенчиков и тамбуринов эхом отзывался не только в ушах, но и во всем теле.
Возбуждение нарастало с каждой секундой, когда танцующие взялись за руки и пошли по кругу все быстрее и быстрее, затем разделились, и каждый закружился сам по себе. Санчия уже не различала лиц вокруг себя, перед глазами все мелькало, мужчины и женщины в зале представлялись ей полосками алого, голубого, фиолетового и золотого цветов.
Вдруг чья-то рука схватила ее, вытащила из танцующей толпы за каменную колонну.
– Что? – Она подняла глаза и увидела лицо Лиона над собой. – Нет, я не хочу…
Но его губы уже прижались к ее губам, его язык проникал все глубже. Сильное тело прижимало ее к колонне, и она чувствовала напряжение его мускулов, его восставшую плоть. Он взглянул на нее:
– Вот то, чего ты хочешь! – Он снова прижал ее к себе. – Не так ли, Санчия?
Волна жара окатила ее. Ни единой мысли не осталось в голове. Бубенчики, тамбурины, музыка – и кипящая в этом же ритме кровь.
– Кто-нибудь увидит…
– Все танцуют. – Его поцелуи оставляли горячие следы на висках и щеках. – Никто не увидит нас здесь. Открой рот.
Она даже не осознавала, что подчинилась ему, пока его язык не заполнил ее рот, играя ее языком.
– Я хотел сделать это еще за столом, – проговорил он. – Именно так я собирался накормить тебя.
Санчия едва держалась на ногах, охваченная вспыхнувшим помимо ее воли желанием. Он угадал это:
– Идем со мной. Ты нужна мне. И я дам тебе то, чего мы оба хотим. – Он увлек ее к двери.
Она знала, что не должна идти, но у нее уже не было сил сопротивляться, и единственное, что она смогла вымолвить, это то, что их будут искать.
– Мореска длится бесконечно, ты же знаешь. – Они уже оказались в коридоре, он увлекал ее все дальше за собой. – Но даже если они и потеряют нас, что же тут такого? Они подозревали, что Марко был любовником Бьянки все эти годы. И сочтут, что это вполне естественно, если и я получу свои радости. – Он поднял ее на руки и начал подниматься по ступенькам. – Это естественно, Санчия. Естественно, красиво и правильно. Разве ты так не думаешь?
Она больше не хотела думать ни о чем. Голова кружилась так, словно она все еще продолжала танцевать. Сердце билось в груди с такой силой, что, казалось, вот-вот вырвется на свободу. Это сумасшествие – так поддаваться ему и беспомощно лежать в его руках.