Она вспоминала об этой девочке так, словно это был кто-то другой, а не она сама. Что же, так оно и было на самом деле.
– Ты что-то притихла, – спросил Лион. – Устала? Постоянная опека Лиона в последнее время начала тяготить Санчию. Он относился к ней как к слабому беззащитному ребенку, а она чувствовала себя окрепшей и готовой к борьбе.
– Я думала о том, как много всего случилось с того момента, как я покинула Флоренцию. Теперь я совсем другой человек.
Он искоса посмотрел на нее.
– А кто бы не изменился после тех мук, которые я принес тебе.
– Ты не принес мне никаких мук.
– Но я ничего не сделал, чтобы избавить тебя от них. Я виноват более других.
Санчия понимала, что Лион хочет уберечь ее теперь от любого рода волнений, потому что чувствует себя виноватым. Поэтому он и ведет себя с ней не как с женщиной, которую желает, а так, словно уже при жизни причислил ее к лику святых.
– Кто может знать, какого рода муки пережила бы я, если бы осталась здесь, – произнесла она мягко. – Все могло бы оказаться гораздо хуже. Нет места на земле, где бы нас ждал полный покой.
– Если бы я не забрал тебя, ты бы не узнала, кто такой Дамари.
– Но в моей жизни существовал Каприно.
– Это не одно и то же.
Боже, какой же он упрямый! Очевидно, здесь нужны не только слова, чтобы он наконец перестал так думать?!
– Ты считаешь, что Джулия поможет нам? – произнесла Санчия.
– Вскоре мы узнаем об этом. Ее дом… – Он замолчал, задержав дыхание, словно его ударили.
Санчия беспокойно посмотрела на него:
– Что такое?
– Ничего. Просто забыл про эти двери. – Лион остановился, глядя на великолепные бронзовые двери Флорентийского собора. Его глаза внезапно подозрительно заблестели – Райские ворота Гиберти <Гиберти Лоренцо (ок. 1381-1455) – итальянский скульптор и ювелир>. – Когда Марко и я были мальчишками, отец всегда брал нас с собой во Флоренцию, навещая Лоренцо ди Медичи. Отец настаивал на том, чтобы я, как старший, шел с ним во дворец и принимал участие в его делах. А Марко он позволял свободно гулять по городу. И Марко это больше всего нравилось. Великолепные палаццо, статуи, фрески знаменитых мастеров в соборах – все приводило его в восхищение-. Часто он замирал перед какой-нибудь картиной, не в силах отвести от нее взор. – Лион замолчал, пытаясь справиться с волнением. – Но больше всего на свете он любил эти бронзовые двери. Он вскакивал до рассвета, чтобы увидеть, как первые лучи солнца освещают их. Однажды он сказал мне: «Лион, если бы я мог создать нечто столько же прекрасное, как эти двери, я бы ничего больше не попросил у бога. Я бы стоял весь день снаружи и спрашивал всех прохожих, видели ли они их? В самом ли деле они рассмотрели их?» Санчия почувствовала, как слезы подступили к ее глазам.
– Я настолько привыкла пробегать мимо собора, что перестала замечать их.
– Но не Марко. Прекрасные вещи всегда будто заново восхищали его. – Он покачал головой. – Большинство из нас перестает видеть прекрасное в привычном. И только утратив это, мы понимаем, чего лишились. Но уже слишком поздно!
– Это правда. – Санчии очень хотелось утешить его, отвлечь от нахлынувших на него печальных воспоминаний, но она понимала, что это не в ее силах. – И все-таки, может быть, наша память способна продлить…
– Этого мало. – Его руки сжали поводья. – Я хочу вернуть его! Я хочу вернуть их всех, Санчия!
Он отвернулся, пряча от нее свое искаженное болью лицо.
– Я веду себя очень глупо, – сказал он горько после некоторого молчания. В его голосе звучала горечь. – Я не ребенок, чтобы плакать из-за того, что лежит за пределами моих возможностей. – Он внимательно посмотрел на нее. – Я огорчил тебя?
– Огорчил меня? – Как он может так говорить? Это был один из тех редких моментов, когда Лион открылся перед ней в своей незащищенности, и она ощутила его боль как свою. – Это ты огорчен.
– Чепуха! Со мной все в порядке. – И он пустил Таброна вперед. – Едем. Дом Джулии на следующей улице.
Джулия Марцо внимательно просматривала книгу счетов, когда горничная ввела Лиона и Санчию в ее комнату.
– Какой сюрприз, что я снова вижу тебя, Лион. Я была уверена, что ты уехал с намерением больше никогда не появляться здесь. – Она переводила взгляд с Санчии на Лиона. – Как я вижу, ты все еще со своей маленькой рабыней. Доставляет ли она тебе удовольствие?
– Больше, чем я ей. – Он мягко усадил Санчию в кресло у двери. – Садись, любимая. Пока Джулия будет демонстрировать свою вежливость, нам надо устроиться настолько удобно, насколько это возможно.
– А разве ты когда-нибудь поступал иначе? – сухо спросила Джулия. – Насколько я помню, ты всегда делал так, как тебе нравилось. – Она помолчала. – Например, когда ты расправился с Каприно.
– Разве его смерть огорчила тебя?
Она покачала головой.
– По правде говоря, я должна сказать тебе спасибо. Многое из того, что было в руках Каприно, теперь перешло ко мне. Будучи женщиной, я не в состоянии занять его место, но все же теперь я имею гораздо большую власть, чем в те дни, когда мы в последний раз виделись с тобой.
– Я весьма доволен как твоим успехом, так и тем маленьким вкладом, который мне удалось внести в это дело. – В тоне Лиона прозвучала насмешка. – Хотя, должен признаться, был момент, когда я еле удержался от искушения свернуть твою хорошенькую шейку, как я сделал это с Каприно.
Джулия перевела дыхание, и ее взгляд остановился на шнурке от колокольчика. Но все-таки она заставила себя улыбнуться:
– Почему же тебе захотелось сделать это?
– У Каприно была только одна возможность узнать про намеченную нами поездку в Солинари. Естественно, я задал ему несколько вопросов о том, откуда он получил нужные сведения. – Лион улыбнулся. – Я не поспешил после этого к тебе, Джулия, лишь по одной причине: мне надо винить только себя самого в излишней болтливости. И к тому же Каприно упомянул о том, как ты старалась придержать сведения до того момента, пока не сочла, что они уже ему не пригодятся. Его злоба на тебя была так велика, что я вынужден был поверить ему.
Джулия с облегчением вздохнула.
– Мне не хотелось причинять тебе вреда. Это была всего лишь возможность заработать.
– А ты в самом деле очень деловая женщина, не так ли? – Лион шагнул к ней поближе. – Вот почему я здесь. У меня есть к тебе предложение.
В глазах Джулии сверкнула искра заинтересованности.
– Всегда готова выслушать любое предложение, если оно может пригодиться.
– Оно тебя весьма заинтересует. Я хочу, чтобы ты заманила Дамари во Флоренцию. Санчия сказала, что одно время ты вела с ним дела.
– Всего лишь однажды. – Джулия изменилась в лице. – Однако я действовала через Каприно.
– Но он знает твое имя?
– Конечно, все знают мой дом. Он запрашивал у Каприно женщину с определенными наклонностями.
– А знаешь ли ты, что он сделал с ней? – с нажимом спросила Санчия.
– Это меня не касается, – быстро ответила Джулия. – Девушка могла и не ехать. Но она почему-то была исполнена счастливых предвкушений.
– Если бы она знала, что ее ждет, – покачала головой Санчия. – Этот человек – чудовище.
– Это меня не касается, – повторила Джулия и добавила чуть тише:
– Я не думала, что он убьет ее. Он обманул меня.
Санчия смотрела на нее недоверчиво и открыла было рот, чтобы заговорить, но Лион быстро оборвал ее:
– Мы хотим, чтобы ты отправила послание Дамари о том, что у тебя находятся Лионелло Андреас и его рабыня Санчия. Ты напишешь, что мы прибыли во Флоренцию и попросили принять нас. А также о том, что ты услышала о его намерении дорого заплатить тому, кто поможет схватить его злейшего врага – Лиона Андреаса.
– А почему ты приехал ко мне, а не в Мандару?
– Мандары больше не существует.
– В самом деле? – Джулия удивилась. – Похоже, что у тебя гораздо больше причин для мести, чем я думала. А он тоже жаждет встретиться с тобой? Ты уверен, что, получив мое послание, он сразу же примчится сюда?