– Что, мамочка? – подскочила Нина.
Женщина указательным пальцем показала на Катину чашку.
– Допьешь, переверни чашку на блюдце. От себя, – сказала Нина Кате.
– Зачем?
– Мама тебе что-то сказать хочет.
Катя в один глоток допила кофе и перевернула чашку на блюдце. Нина взяла у нее чашку и передала матери.
Она посмотрела в чашку и отставила ее со стуком. Стала тяжело отодвигаться от стола. Нина подскочила, подхватила мать.
– Что, что там? – испугалась Катя.
Женщина что-то тихо сказала по-осетински. Нина повела ее назад в комнату. Уложила на кровать, вернулась к Кате.
– Что твоя мама сказала? – спросила Катя Нину.
– Сказала, что дочь ты потеряешь…
– А что это значит?
– Не знаю.
Алла Сергеевна все не возвращалась. Катя уже начала волноваться.
– Нина, может, за ней поехать?
– Не надо. Приедет. Не волнуйся. Алла Сергеевна город знает.
Уже начало темнеть, когда в дверь постучали. Нина открыла. Алла Сергеевна вошла, опустилась на стул. Нина налила ей чай.
– Мама, ты как? – спросила Катя. Алла Сергеевна как будто не слышала. Достала из сумочки пакетик и положила на стол.
– Нина, отдай это матери.
Нина развернула пакетик – золотая цепочка. Толстая, с крупными звеньями.
– Мне ее Аслан подарил, – сказала Алла Сергеевна. – Пойдем, Катя, уже поздно.
Нина проводила их до остановки. Помахала рукой.
– Мама, а сколько мы еще здесь пробудем? – спросила Катя.
– Мне тут больше делать нечего.
Они вернулись в дом Регины. Там продолжалось застолье. Их ухода, казалось, никто и не заметил. Алла Сергеевна ушла в комнату – отдыхать. Регина бегала с тарелками. Катя поймала ее на ходу.
– Регина, мама уехать хочет, – сказала Катя подруге.
– Как, уже? Мы же только приехали. – Регина чуть тарелки не уронила.
– Регина, пожалуйста, давай, мы уедем, а ты оставайся. Только билеты надо взять.
– Ладно. Я отца попрошу. Он поможет. А может, хоть на пару дней останемся?
– Нет, мама хочет уехать.
Регина опять развила бурную деятельность, и вечером следующего дня они стояли на вокзале. Регина тоже решила вернуться. Их провожала толпа народу – Регинины родственники. Женщины плакали. Мужчины затаскивали в вагон плетеные корзины.
– Регинка, что это? – спросила Катя. Корзины заняли весь проход между полками.
– Банки, – бросила Регина, запихивая корзину под столик.
– Какие банки?
– Компот, варенье, огурцы, помидоры.
– А как же мы их в Москве дотащим?
– На такси придется ехать.
Через год раздался междугородный звонок. Трубку взяла Катя.
– Катя, это Нина. Из Орджоникидзе. Я замуж выхожу.
– Поздравляю.
– Приезжайте.
– Спасибо. Вряд ли получится – мама болеет.
– Ладно, счастливо. Алле Сергеевне скажи, что я звонила.
– Хорошо, скажу. Еще раз поздравляю.
За этот год Алла Сергеевна совсем сдала. Лежала, читала книги. Работать не могла.
Катя так и не поступила в институт: нужно было работать, деньги зарабатывать. Правда, работа была хорошая – машинисткой в издательстве. Катю ценили. У нее не было такой феноменальной памяти, как у Аллы Сергеевны, зато она умела разбирать любой почерк. И печатать под диктовку, на ходу редактируя фразы.
От Регины остались только большие плетеные корзины, в которых теперь хранились картошка, лук… Регина после окончания курсов вернулась в Орджоникидзе – поступила в институт на юрфак. Писала письма.
Катю в издательстве прикрепили к писателю – Владлену Синицыну. Катя приходила к нему на дом. Тот надиктовывал очередной кусок из своего романа.
Действие романа под рабочим названием «Доярка и шофер» развивалось в колхозе. Главная героиня – Доярка – боролась за увеличение надоев молока. Доярку обхаживал Председатель колхоза, который боролся за звание передового колхоза. Доярка же, поглаживая коровье вымя, мечтала о Шофере, который грузил бидоны и ни за что не боролся. В конце романа Председатель должен был оказаться вредителем советского хозяйства, Шофер стать председателем и получить Доярку в придачу.
Владлен был относительно молод – чуть за тридцать. У него была жена – поэтесса Риммочка. Поэтесса периодически жила на даче, где ей лучше творилось. Но в Москве были рестораны, гости, общение, без чего она не могла обойтись. Риммочка разрывалась и страдала от необходимости разрываться. Катя иногда сталкивалась с Риммочкой – та скользила по Кате мутным взглядом, не фокусируя, и порывистым движением поправляла на голове шелковый платок, замотанный на манер тюрбана. Риммочка не расставалась с зеленой солдатской фляжкой. Во фляжке был спирт. Она признавала только чистый медицинский.