На его крики с кухни снова прибежала Вера Антоновна.
— Ну не волнуйся, Валик, тебе вредно так волноваться! — запричитала она, поглаживая мужа по спине.
Возможно, она не слышала, о чем кричал отец семейства. А может, и слышала — просто для нее не было секретом существование в его жизни «телок», которых надо «вырывать с мясом». Главное, чтобы у мужа не повышался адреналин.
Левин-младший поднялся с голубого ковра и понуро побрел в свою комнату.
— Так ты понял меня? — прозвучал ему вслед строгий голос отца.
— Понял… — проворчал в ответ Миша.
Вернувшись в комнату, он включил на полную громкость «Лед-Зепеллин» и повалился вниз лицом на диван.
2
Через три дня к Ольге в больницу пришли из университета мадемуазель Надин, рыжая Натали — Наташа Козлова, вечно сонный Жан — Женя Сердюк с букетом цветов и Лена Завозина по прозвищу Хлеб Профессии. Свое странное прозвище она получила после того, как кто-то по неосторожности забыл в парте ее лекции, которые она дала списать. Лекции пропали, и Лена, узнав об этом, долго сокрушалась: «Ну что же я теперь буду делать! Это же хлеб профессии! А вы у меня его украли…»
Все они были включены в список для поездки в Париж, это Ольга помнила точно. За исключением мадемуазель Надин, которая уже ездила сопровождать группу студентов в прошлом году. Не успела Ольга удивиться, почему они пришли в таком составе, как мадемуазель Надин очень серьезно сказала:
— Оля, я хочу, чтобы ты знала — ты все-таки едешь во Францию. Поэтому постарайся поскорее выздороветь. Настрой себя. Отлет через три недели. Думаю, к этому времени ты успеешь встать на ноги.
Рыжая Натали протянула Ольге кулек конфет и спросила своим низким прокуренным голосом:
— Кто тебя? Я слышала, какие-то малолетние хулиганы?
Ольга сидела, отвернувшись к стене, чтобы они не видели ее синего распухшего лица.
— Да… Хулиганы… — сказала она. — Пьяные… Попросили закурить… Обычная история.
— В милицию не заявляла?
— Нет. Зачем? Все равно не найдут.
— И то верно, — вздохнула мадемуазель Надин.
Ольга вдруг вспомнила, что через день у них начинаются экзамены. Лежа здесь, она успела забыть, что учится в университете. Все ее мысли были о больной бабушке. И о Мишеле, который так и не пришел ее навестить…
— Надежда Владимировна, — спросила она, не поворачивая головы, — как же я поеду во Францию с несданной сессией?
— Ну, насчет этого не беспокойся, я все улажу, — весело сказала Надин, словно ожидала этого вопроса. — Вернешься из Франции и спокойно досдашь.
Они ушли, а Ольга вскочила и кинулась к висевшему над раковиной зеркалу. Она часто подходила к нему и каждый раз возвращалась в кровать со слезами. Лицо выглядело ужасно. Глаза заплыли, особенно левый, кожа на щеках была синего, а местами зеленоватого оттенка. На голове красовался все тот же белый «чепчик» из бинтов. Ольге казалось, что голова ее похожа на какой-то странный уродливый цветок с тоненькой шеей вместо стебля.
К ней приходила соседка Жанна Константиновна, советовала смазывать лицо мочой. Говорила, что это называется уринотерапией и обязательно должно помочь.
— Не знаю, как эти врачи, — хорошо поставленным голосом изрекала она, — а я лично верю в мочу.
Ольга тогда сразу вспомнила надоевшую песню с припевом «Поверь в мечту…», которую частенько крутил на своем хрипящем магнитофоне девятнадцатилетний внук Жанны Константиновны Аркаша. «Поверь в мочу…» — мысленно перефразировала она, и у нее вырвался болезненный смех.
— Да ты не смейся, милая, — ласково наставляла ее Жанна Константиновна. — Я ведь тебе серьезно говорю. У моей тетки…
И она принималась рассказывать, как у ее тетки заболела ангиной девочка, стала задыхаться и спаслась только тем, что ей влили в горло мочу ее младшего братика. От этих разговоров Ольгу снова начинало мутить и она старалась сменить тему.
— У бабушки там все есть? — озабоченно спрашивала она. — Знаете, где лежат деньги? Они в серванте, в левой створке. Покупайте ей все, что нужно, пожалуйста. И скажите ей, что я не поеду ни в какую Францию. Выйду из больницы и буду за ней ухаживать…
А теперь вдруг оказывается, что она все-таки туда поедет!
Ольга потрогала пухлые, почти как у той толстой медсестры, щеки и поморщилась. Нет, лучше ей вообще не смотреть на себя в зеркало! Она вернулась в постель и достала из кулька шоколадную конфету. Это была ее любимая «Стратосфера». Когда-то Мишель смеялся и в шутку называл эти конфеты «Страсто-сфера»… Но сейчас никакие сладости и воспоминания не радовали Ольгу.