— Я часто вижу смерть, — опустив глаза, тихо сказал седой хирург, — и часто вижу людей, переживающих смерть близких. Одно лишь могу вам сказать: во всех ситуациях надо стараться не потерять человеческий облик.
Ольга растерянно подняла заплаканное лицо от подушки.
— Но я могу надеть на лицо вуаль…
— Вуаль?! Может, ты еще и на мозги свои наденешь вуаль?! — взорвался он, внезапно перейдя с ней на «ты». — У тебя сотрясение мозга, это ты понимаешь? Лежать, лежать и лежать — вот мое последнее слово! И никаких похорон!
Ольга снова уткнулась в подушку и затихла. Врач закончил писать, прицепил ручку на нагрудный карман халата и поднялся.
— Я искренне сочувствую вам, — добавил он, уходя.
«Ну вот и все», — мысленно сказала себе Ольга. Полчаса назад она приняла успокоительное, которое принесла ей медсестра, кажется, оно начинало действовать.
Это была уже вторая смерть, которую приходилось переживать Ольге. Первый удар она выдержала, когда погиб отец, его сбила на улице машина. Трудно себе представить более нелепый конец жизни… Ольге было тогда всего тринадцать лет. В те страшные дни она выплакала столько слез, сколько не выплакала за всю свою жизнь. Она очень любила своего отца. Ну почему, почему смерть выбирает самых дорогих и близких?
4
Уже в который раз Ольга взяла с тумбочки записку и поднесла ее к глазам. Аккуратным почерком Жанны Константиновны там было выведено:
«Оленька, мужайся, нам всем тяжело. Твоя бабушка Капитолина сегодня ночью скончалась от инсульта. Слава Богу, умерла она без мучений. Я дежурила возле нее, все видела. Перед смертью она мне сказала: передай Ольге, чтобы обязательно ехала во Францию. Мол, Ольга сама знает, зачем.
Ты, Оленька, не беспокойся, мы все сделаем как полагается. Телеграмму твоей маме я уже отправила, только ведь не сможет приехать-то она, ты же понимаешь. Ничего. Сами похороним, поминки справим всем домом. Любили ее все, жалели. Ты вот что, давай там без глупостей. Доктора говорят, тебе нельзя пока вставать и волноваться. Не вздумай убегать, лежи и терпи.
С соболезнованиями, Жанна Константиновна.
P.S. Сразу же как смогу — приду».
«Значит, Капуля действительно чувствовала…» — подумала Ольга и, как безумная, замотала головой. Воспоминания вновь накатили на нее горячей и безжалостной волной.
…Это было недели две назад, еще до вызова в КГБ, когда бабушка только заболела. Лежа с неподвижным взглядом в своей постели, она слабым голосом подозвала Ольгу и сказала:
— Олюшка, будь добра, открой сервант с левой стороны и достань мою шкатулку с птицами.
Ольга послушно подошла к старинному резному серванту и вынула знакомую с детства черную шкатулку, на крышке которой распустили хвосты две оранжевые жар-птицы. Она любила нюхать эту шкатулку, от нее исходил удивительный смешанный запах дерева, лака, старых газет и еще какой-то неуловимой старины. Ольге приходилось открывать ее, хотя бабушка не разрешала, она говорила, что это не игрушки и что вещам, которые лежат в ней, нет цены. То, что лежало в шкатулке, не казалось Ольге таким уж ценным: пожелтевшие маленькие фотографии бабушки и ее мужа (какие делают для документов), потрепанные красные корочки комсомольских и профсоюзных билетов, письма, открытки и прочая ерунда. Залезать в шкатулку глубже Ольга никогда не решалась, запретное бабушкино слово непонятным образом удерживало ее.
Бабушка велела открыть шкатулку и вынуть стопку бумаг. И вот она взяла ее своими тонкими пальцами, покрытыми сеточкой морщин.
— Слушай меня, Ольга, внимательно. Я уже скоро отправлюсь в иной мир… — Ольга порывисто вздохнула, чтобы возразить ей, но бабушка степенно положила ей на руку свою прохладную ладонь. — Не перебивай меня, внучка, я знаю, что говорю. Люди не вечны, с этим ничего не поделать. Чувствую, пришло время рассказать то, что знаю и что не хочу уносить с собою… в могилу, — она отвернулась к стене и перевела дыхание. — Кроме меня, теперь никто в семье не знает об этой тайне. Бабушка Клара, моя старшая сестра, — мать твоей мамы — давно умерла, от нее семейная реликвия перешла ко мне. Конечно, по правилам надо отдать ее твоей маме… Но раньше мы как-то боялись, а теперь… Теперь уже и ты подросла. Вещь эта передавалась из поколения в поколение вот уже два века…
Ольга вытаращила и без того огромные глаза и изумленно уставилась на бабушку.
— Но почему… почему же я раньше ничего об этом не знала? Почему никто в нашей семье не говорил ни о каких тайнах и реликвиях? И что это за реликвия?