Но Вирен был последний, кто стал бы его в этом упрекать. После похода на гору с белой гарпией он казался каким-то подавленным и задумчивым, слишком медлительным, будто сонным. Оно и неудивительно было: перевалило за середину ночи, а Вирен все мотался куда-то. У самого Рыжего сна не было ни в одном глазу: съедало беспокойство за Ринку.
Историю гарпий Вирен ему рассказал, как просветил и насчет руны, крепко засевшей в памяти, и Рыжему на мгновение стало страшно. По-настоящему жутко: сила влекла его, звала… Во снах он был беззащитнее всего.
Сейчас, стараясь отбросить лишние сомнения, Рыжий держался в стороне от гвардейского отряда, не желая им помешать: дымить на демонов, готовых погибнуть из-за его волнения, было как минимум невежливо. Но стоило ему об этом подумать, Вирен, приобняв за шею, втащил его в круг… Рыжий ездил с ними, ел, спал, даже успел сразиться, но до сих пор боялся довериться.
— Я, понимаешь, не привык ходить с кем-то, я все время один, — оправдывался Рыжий, объясняя косые взгляды на гвардейцев. — Работать удобнее, ни с кем долю делить не надо — разве это не свобода? Так что теперь мне немного боязно, хотя сам не знаю, отчего: тебе-то я спину доверю… и остальным, значит, тоже!
Воспринимать Вирена отделенным от Гвардии, не Гвардией — всей, полной, опасной, но крепко-семейной — не получалось. Словами выразить нельзя, но Вирен был демон умный, много книжек читал, так что понял и благодарно кивнул.
— А я не могу в одиночку — вот так сложилось. — Вирен развел руками. Подмигнул, стараясь бодриться: — Так-то, может, и не стоило полошить народ, и неловко будет, если Ринка все это время проревела на каком-нибудь камушке неподалеку от лагеря, а мы такую тревогу подняли… Но ты прав: тут, в горах, неизвестно, чего ожидать. Что в них водится. Двоих нас для поисков будет мало, хоть ты и такой охуеть какой крутой маг! Ты колдовством искать-то пробовал?
— Да магия сбоит, след стирается… Ничего не понятно, заплутал.
— Дай мне поглядеть! — живо предложил приблизившийся Кость. Отросшие волосы он собрал в пучок на затылке, отчего лицо мага-поисковика казалось еще более худосочным и вытянутым. Глаза горели увлеченным темным огнем. В тощую когтистую руку Рыжий послушно сунул сменную рубашку Ринки, которую откопал в мешке. — Вот боевые, ничего не умеют, кроме как огнем жечь да взрывать, — цокнул Кость ворчливо, как старик, и Рыжий понял, что никогда не спрашивал, сколько ему на самом деле лет. Вот и сейчас он будто бы продолжал какой-то спор, начатый давным-давно — и совершенно точно не с Рыжим. Отвечать не требовалось: доказав что-то самому себе, Кость забормотал заклинания на древнем демонском языке, поводя рукой над рубашкой…
Подцепив волнующегося Рыжего под локоть, Вирен отволок его в сторону. Это было правильно: никто не любил, когда во время работы стояли, нетерпеливо нависали над душой, в особенности — маги, а Кость был натурой тонкой. Рыжий и сам понимал, что вел себя как-то неприлично, забыв о колдовской солидарности, но мысли о Ринке перекрывали все прочее.
— Пока он там колдует, может, по старинке подумаем? — деятельно предложил Вирен. — Ты говорил с Ринкой в последние дни? Потому что при мне она все больше молчала, вот я тут не помощник… Не знаешь, куда она могла пойти?
Если даже говорливый жизнерадостный Вирен не смог ее разговорить, дело было плохо. Ринка последние пару дней чахла на глазах, а Рыжий лишь беспомощно наблюдал. Все слова поддержки, что он мог выдавить из себя, она пропускала мимо ушей, погруженная в глубокое горькое размышление. Ни разу он, впрочем, не видел и не слышал, чтобы Ринка плакала, зато она предпочитала одна бродить в окрестностях поселения гарпий. Пару раз он слышал, будто бы она разговаривает сама с собой.
— Да куда тут ходить… — тоскливо протянул Рыжий. — Везде одно и то же. Камни, скалы, обрывы. Кроме разведанных тропок вокруг лагеря Ринка никуда не спускалась, даже если прогуляться хотела, а дальше ее и гарпии не пустили бы.
Они налетали, стоило разведотрядам отдалиться от поселения и пронзительными криками, ржаво проезжавшимися прямо по нервам, и махами крыльев заставляли их вернуться. Гвардейцев это особенно злило, они ненавидели любые ограничения, а Рыжий давно понял: просто так эти чудные птицеженщины ничего не делали. Была причина — и вот этой ночью она прокатилась в небе.
— Гарпии! — воскликнул Вирен. — Точно! Значит, круг поисков заметно сужается: они бы заметили Ринку, пересекающую границу их территории… где бы она ни была…
— Когда это существо налетело, они все всполошились, — напомнил Рыжий. — До сих пор прячутся и не выглядывают. До Ринки ли им было? Как раз в это время она могла углубиться в горы и…
И сгинуть. Договаривать не хотелось. Рыжий посмотрел в непривычно пустое и безжизненное небо, но винить во всех бедах гарпий не хотелось — особенно после сбивчивого рассказа Вирена. На нем все привычное красноречие друга куда-то иссякло, оставив сдавленные ругательства и бормотание, но смысл Рыжий уловил прекрасно и пришел в ужас.
Наконец, Кость издал короткий ликующий вскрик. Даже не углубляясь взглядом в изнанку, Рыжий прекрасно видел тонкую белую, точно накаленную нить, уходящую куда-то вдаль. Конец ее был надежно завязан на указательном пальце мага.
— Какой ты молодец! — возликовал Вирен, хлопая Кость по тщедушному плечу; он с искренним восхищением смотрел на протянутую путеводную ниточку. — И так быстро! Я знал, что на тебя можно положиться!
— Да мне приказали… — смущенно пробормотал поисковик, в поисках поддержки оглядываясь на Рыжего. Тот развел руками. Его воодушевление Вирена иногда тоже сбивало: надо же так радоваться совершенно обыденным вещам!
Нить тянулась в неизвестность, и у Рыжего неприятно заныло в груди, защекотало под ребрами. Двинулись в путь, поправив на спине винтовки и перетянутые через грудь патронташи. От гвардейцев Рыжий старался не отставать, а они взяли приличную, маршевую скорость, берегли дыхание, и Рыжему пришлось приспосабливаться. Он лучше других понимал, что Кость не сможет вечно держать сложное заклинание и им нужно успеть прежде, чем маг рухнет или, спасаясь, оборвет колдовство.
Рассветало. Казалось, что сегодня солнце встало раньше, чем обычно тут случалось. Прежние ночи Рыжий промучился в неясных кошмарах, которые предпочитал считать результатом дневных волнений — это Вирена они всерьез беспокоили. И отчасти Рыжий рад был, что почти не прилег за сегодня. Холодная тартарская ночь дарила ему легкость и просветленность разума — после видений он всегда просыпался разбитым и никогда их не помнил.
Когда лучи заскользили по верхушкам гор, гвардейцы снова ускорились: Кость предсказывал последний рывок. Рыжий начинал шумно дышать от усталости. Маги не предназначены были для долгого бега, он никогда особо не тренировался, полностью довольный тем, что в случае опасности может зарядить противнику огненный шар в лицо. Сейчас его лень сказывалась как никогда, но Рыжий не останавливался. Мысли о Ринке придавали ему бодрость, когда уже хотелось рухнуть на землю и не шевелиться больше никогда. Мышцы горели. Начинала мучить жажда, и Рыжий подумал, что худшее впереди.
Ненадолго объявив привал, Кость принялся кропотливо сверять заклинание. Оно болезненно пульсировало, подсказывая: цель где-то близко. Обессиленный Рыжий привалился к скале, не чувствуя холод, не думая, что может застудиться и заболеть, пока спохватившийся Вирен не оттащил его за шиворот, ворча. Велел дышать носом, но грудь, казалось, разрывалась от нехватки воздуха.
— Все в порядке! Что там с заклинанием? — прохрипел Рыжий, собравшись. Его трясло.
От деревни гарпий они отклонились на запад, прошли достаточно, чтобы Рыжий начал волноваться, знает ли кто обратную дорогу. К счастью, среди гвардейцев было много следопытов: их специально отбирали для похода в неизвестную землю. Для него же все камни были одинаковы, скалы сливались в серо-красную полосу. Кое-где встречались сухие растения — какой-то хворост, клочки кустов. Ни намека на воду. Они сначала шли вниз, потом снова начали подниматься, и теперь, оглядываясь, Рыжий с онемением понимал, что они штурмовали высокую горную гряду.