— Она рядом, — сообщил Кость. — Ты ничего не чувствуешь? — обеспокоенно добавил, часто моргая прозрачными, словно бесцветными глазами. — На изнанке… помутнение? Нечто очень сильное сбивает магию, даже от белой гарпии исходили не такие мощные отзвуки…
— Он чуть в обморок не падает, хочешь еще, чтобы Рыж колдовал? — воинственно возмутился Вирен. — Дай отдохнуть, имей совесть!
— Нет, нет, некогда! — поспорил Рыжий, выпрямляясь. Не без помощи друга встал, коснулся изнанки и поразился: нечто обитало здесь, злобой и мучительным голодом превосходящее давших им приют чудовищ.
Уродливое пятно растекалось по изнанке. Черное, будто выжженное, отравленное, оно пугало и инстинктивно отвращало Рыжего: ему не хотелось даже касаться этого, не то что погружаться глубоко и изучать. Но, преодолев брезгливость, он все-таки осторожно дотронулся до пятна на и без того искореженном плетении, запустил пальцы глубже, стискивая нити, обжигаясь. Едва восстановленное дыхание прервалось — выбили. Тут же накатило: одиночество, отчаяние, дерущий глотку голод, невозможность залить его горячей кровью, обида — давняя потеря, ярость… Застонав, Рыжий перетряхнулся всем телом, оборвал связь. Чем бы оно ни было — то, притаившееся в горах, — оно было живо и зло на весь мир.
— Нам точно надо туда идти? — спросил какой-то молодой солдат, понаблюдав за лицом Рыжего. Тот потерянно пялился на гвардейца некоторое время, приводя мысли в порядок, напоминая себе, кто он такой.
— Да! Ринка! — ахнул очнувшийся Рыжий. И готов был ударить сам себя за то, что на несколько мгновений о ней забыл. — Если она попала в лапы этой твари, ее нужно спасти! Немедленно! Ее же сожрут!
— Идем, герой, — фыркнул Вирен. — Но тихо.
Хотя он не был офицером, к его разумным словам прислушались все. Гвардейцы замедлили шаг, стали красться. Разгорался рассвет, но еще недостаточно, чтобы сумерки перетекли в утро. Даже Рыжий, начавший учившиться всем тонкостям магии, лежавшим вне грубого управления силой, понимал: это особое время, в которое колдовство особенно властно. Лишь это позволило им добраться до завала камней, расположившегося недалеко от глубокой темной пещеры, вырисовавшейся в скале. Вирен рядом застонал: сегодня с него и впрямь было достаточно блуждания по туннелям.
Среди камней они увидели маленькую фигурку, тесно прижимавшуюся к скале, чтобы быть незаметнее. Сердце Рыжего пропустило удар: ему точно показалось, что поза, в которой застыла Ринка, неестественна, изломана. Но в следующее мгновение страшное наваждение спало, а Ринка обернулась к прибывшим, сердито нахмурилась и строго приложила палец к губам, призывая к тишине. Ее хвост бил по бедрам. Подбежавший первым Рыжий беспомощно глядел на нее, не зная, что и выразить, но тут Ринка, шипя, схватила его за руку и привлекла к камням. Гвардейцы, не будучи дураками, тоже спрятались за завалом, хотя целой десятке было трудновато уместиться.
Рыжий хотел задать вопрос, десятки вопросов, он услышал ворчание. Сначала подумал, это нечто в горах, и представил землетрясение и неудержимую лавину: как тяжелые обломки скатываются с вершин, погребая их, перемалывая… Дернулся кто-то из гвардейцев. Ринка подтянулась, вцепляясь побелевшими пальцами в скалу, ящеркой скользнула наверх, и Рыжий последовал за ней. Потому что ему нужны были ответы.
Там, перед пещерой, было нечто живое. Крылатое. Гарпия? Рыжий прищурился: на тот клочок падала сильная тень от горы, заслонявшей рассветные лучи, а он никак не мог сосредоточиться. Потом ему привиделось, это нечто крысы, которую они встретили в первый день, однако крупнее, заметно крупнее. Оно издавало перепугавшее их ворчание и едва заметно возилось.
— Что за херня? — проворчал Вирен, невесть как оказавшийся под боком. — Рин, хуле ты тут делаешь? Зачем тебе это?..
Когда он волновался, всегда начинал забористо ругаться. Не глядя на Вирена, Рыжий во все глаза смотрел на Ринку, с облегчением понимая, что она приободрилась и перестала мучиться угрызениями совести, отвлекшись на что-то.
— Я была недалеко от лагеря, когда оно прилетело. Пронеслось прямо у меня над головой! — торопливо шептала Ринка, так тихо, что приходилось читать по губам. — Я решила проследить, куда полетит! Теперь мы знаем, где его логово. Я едва не попалась, а ведь еще надо было не отстать! — несколько испуганно рассказала она. От пережитого Ринку трясло, но Рыжий не мог не поразиться ее храбрости: почувствовав это нечто над собой, он скорее рванул бы обратно в лагерь, под защиту, чем вздумал его преследовать…
Чтобы лучше видно было, Вирен полез ближе, хотя Ринка сердито на него шикнула. Существо, ворочавшееся перед пещерой, потянулось, выпрямилось. Пахло кислотно, противно, и у Рыжего запершило в горле, он сжал его рукой, задыхаясь, чтобы не раскашляться. Тварь поползла. Крылья поволоклись за ней. На мгновение, скатываясь в пещеру, оно попало под солнечный свет, и Рыжий увидел все: черную жесткую шкуру, израненную, побитую, покрытую глубокими шрамами, четыре неловкие лапы, длинный шипованный хвост, кожистые крылья, гибкую шею и тупомордую угрожающую башку… Дракон! Мысль обожгла Рыжего, заставила замученно зажмуриться, мотая головой.
Приглядевшись получше, он заметил, что существо худо, даже тоще. Ребра выпирали, лапы казались слишком тонкими, чтобы удержать громоздкую тушу. Но, окажись Рыжий рядом с чудовищем, едва ли достал бы ему до впалого живота. Мелькнул хвост — существо скрылось в пещере, бесследно утонуло в темноте. Гвардейцы переглядывались и молчали. Никто не отважился высказать догадку, хитрой змеей вертевшуюся в голове у каждого.
— Ты смотри! — возбужденно зашептал Вирен, размахивая руками перед носом Рыжего. — Ну, ну, гляди! Ведь это дракон! Настоящий!
— Чушь, — сквозь зубы вытолкнул Кость. Брезгливо поморщился. — Всем известно, что драконы — это сказка. Если они когда и существовали, то бесповоротно вымерли, как динозавры — в мире людей! И точка!
Он, похоже, отказывался верить своим глазам, талдыча одно и то же. Закрывался. Конечно, фигурально: обычно прищуренные глаза мага казались круглыми плошками. От шока он не мог усидеть на месте, дергался, точно хотел почесаться везде сразу.
Сам Рыжий пока решил воздержаться от слов. Многое хотелось обдумать.
— В нашем мире умерли! — согласился Вирен. — Но это-то мир совсем другой! Тут драконы вполне могли сохраниться! Да плохо ли ему здесь: никого нет, пустота, простор, покой — знай себе, лови иногда гарпий на обед! Я догадывался, что в Тартаре мы сможем встретить нечто подобное, но не смел и надеяться, что вживую — сам! лично! — увижу самого настоящего дракона из сказки… Последнего такого зарубила Кара!
Нахмурившись, Рыжий тщетно помучился некоторое время, а потом вспомнил историйку, которую любили травить в тавернах: незадолго после Исхода границы миров истончились, все пришло в волнение, а группа человеческих магов попыталась протащить тартарских тварей в Ад и с их помощью завоевать миры… К счастью, остановить их получилось не так уж сложно, как ангельские разорения. Согласно той же легенде, командор Черной Гвардии победила выволоченного из Тартара ящера…
— А разве это не легенда? — удивился Рыжий. — Чтобы производить впечатление? А? На благо репутации Кары и Гвардии?
— Ты что! — возмутился Вирен. — Хочешь, на крови тебе поклянусь — зарубила! Всамделишного дракона!
Его убежденность почему-то передалась и Рыжему: с такими сердитыми и честными глазами невозможно было врать. Это вселяло надежду: ящера можно было убить, и потому требование гарпий перестало казаться таким уж безумным. С опаской Рыжий покосился на винтовки гвардейцев. Сам он даже не понимал, каким образом они работают, но силы их должно было хватить для убийства одной твари…
— У командора это и могло получиться, — разумно добавил Кость, разом вернув Рыжего с небес на землю, — потому что она Падшая, она летать может, то есть на равных сражаться с этим… драконом наверху. Лицом к морде, получается. А нас он может легко раздавить, приземлившись! Помните, как разрушительны падающие камни? Теперь представьте падающее чудовище! Достаточно ему взлететь на нужную высоту, мы до него не дострелим.