— Гарпия была убедительна… Сделай так, чтобы ее никто не заметил. Пойдем ночью, пока все спят. Или, может, ты договоришься со стражами?..
— Я могу сделать так, чтобы нас поставили сторожить лабиринт этой ночью, — довольно улыбнулся Вирен. — Прошлой мы отлеживались, зато теперь отработаем. Как все заснут, осторожно отступим. Как думаешь, Рыж сможет наколдовать иллюзию? Было бы здорово!
— Смотри, не расскажи об этом всем, — строго напомнила Ринка. В зале гулко разносились голоса. И Вирен фыркнул, но затих. Он закончил с плетением, отпустил Ринку, а тут и Рыжий вернулся.
Рыжий казался бледноватым, странным, словно разговор с Ниираном вынул из него всю душу. Он так боялся сражения — или, наоборот, смерть дракона пугала Рыжего? Ринка представила, что почувствует он, пропускающий через себя и боль, и злость, и отчаяние ящера — какова будет предсмертная агония дракона и как она изменит Рыжего?
Он рассеянно похвалил косу Ринки, неловко вытащил дневник из сумки Вирена и стал что-то туда заносить. Вирен и слова ему не сказал, но просиял и вытянул следом осветительный амулетик, чтобы Рыжий не ломал глаза.
***
Зал был огромен. Когда она глядела наверх, у Ринки начинала кружиться голова. Глянув на изнанку, Рыжий подсказал, что раньше зал освещали с помощью огромного заклинания, подвешенного под потолком — как будто бы отдельного маленького солнца. Никто из гвардейских магов не был на такое способен, а распахивать настежь двери не отважились, так что таились в темноте.
Стены тоже украшала резьба — они заметили это, когда подняли повыше световые заклинания. Разобраться в витиеватых буквах не смогли; Вирен подтвердил, что эти слова похожи на человеческий арабский, но на том все замолчали. Ринке по-детски хотелось подпрыгнуть и прикоснуться, представить, как кто-то трудился над ними. Что они желали сказать? Оставить память об истории потомкам, рассказать о Всадниках, украсить зал — может, все это была сущая бессмыслица, орнамент?
Вирен сидел рядом с Хинсером и рассказывал о чем-то, развлекая товарища. Хин поправился и отчасти казался бодрее их, остальных: ему позволяли вдоволь отсыпаться и не утруждали работой. Но — Ринка замечала это как-то отстраненно, разумом, а не сердцем — гвардейцы потеряли в битве в ущелье где-то полторы десятки, да еще несколько наемников Вахзы, и ни у кого не было времени на отдых. Потому-то Волк с радостью принял их помощь и поставил ночью сторожить спуск.
Вирена и правда любили: никто не мог бы поверить, что он сможет обмануть семью. Строго говоря, он не обманывал; это Вирен десяток раз протвердил Ринке, чтобы у нее точно не осталось сомнений. Но — Ринка не говорила это, чтобы его не разочаровать, — они рисковали не одними своими жизнями: Ринка подозревала, что под этим зданием, выдолбленным в скале, могло дремать нечто злое и древнее. Может быть, там их ждал еще один алтарь…
В ожидании вечера она слонялась по залу. Так ее припрягли к готовке, и Ринка ненадолго смогла сосредоточиться на чистке сытных фиолетовых клубней с Восьмого. Большая часть солдат высыпала наружу: с помощью магии и подручных средств они укрепляли и без того безопасное убежище. Однако каждый понимал, что полагаться на неизвестную магию нельзя, она в любой момент могла подвести…
Расправившись с обедом, Ринка тепло распрощалась с колдующими над котлом солдатами (такая нехитрая магия была ей приятна и понятна). Она побрела по залу, обходя широко, рассматривая сплетение рисунков, и, увлекшись, приблизилась к той части, где обосновался Вахза. Неожиданно она услышала приглушенные голоса. И в обычное время Ринка прошла бы мимо, ей не нравилось совать нос в чужие тайны, но нечто остановило ее. Среди гвардейцев не принято было говорить полушепотом, если никто не задумывал какое-то сумасбродство, как они с Виреном и Рыжим. Они не стали бы скрытничать без особых причин. А потому Ринка решила подслушать.
Ринка приникла к колонне, держась поодаль. Неровный свет играл ей на руку, и она постаралась ничем себя не выдать, даже, кажется, дышать перестала. А вот Вахзу она узнала сразу в отблеске одного из летающих тут и там светочей: никто из гвардейцев не отделывал сабли позолотой, а его чрезмерно украшенное оружие Ринка запомнила: она не одобряла это, превращение того, чем убивают, в произведение искусства. Рядом с ним была демоница, которую Ринка тоже с легкостью опознала. Сейчас Амонея стояла близко к купцу и о чем-то тихонько отчитывалась. Обернувшись, Ринка прикинула, что свидетелей, кроме нее, нет: Вахза выбрал самый отдаленный угол.
К счастью, у них не было при себе амулетов, способных исказить реальность: иначе Ринка ни словечка бы не разобрала. По обрывкам фраз она догадалась, что Амонея рассказывает об их пути, особое внимание обращая на колдовство Рыжего. Вахза степенно кивал. Он не знал, что рядом кто-то навострил уши; Ринка умела быть невидимкой — отчасти поэтому он ее и нанял.
— Так значит, они совершенно не знают, куда идут! — протянул Вахза, и по его тону Ринка поняла, что купец расплылся в широкой улыбке. — Поразительно: Нииран так четко указал на это место, я думал, они специально отправились в Тартар…
— Рыжий говорил, что его невозможно не заметить на изнанке, — тактично поддакнула Амонея. — У него очень сильная аура.
— Пока ключ у этого мальчишки, Вирена, мы ничего не можем предпринять.
Ринка выдохнула, не в силах сдержать ликующую ухмылку. Она знала, что сфера важна! Ключ — но к чему? Где же дверь? Найдут ли они ее, спустившись вниз, или сфера раскроется здесь, в этом зале? Много дней они не пытались развернуть ее, но вдруг теперь она наконец-то поддастся?..
Она так взволновалась, что чуть не прослушала.
— Мы не можем навредить ему, — тревожно втолковывала Амонея. Она заламывала руки, словно бы сильно волнуясь. Ринка внимательно следила за ее мечущимся хвостом. — Его исчезновение сразу же заметят! — прошипела Амонея. — Кроме того, он сын Сатаны. Если что-то случится с ним, они не отступятся, пока не узнают правду.
— Мы можем выкрасть сферу. Ее считают пропавшей в ущелье.
Ринка даже подозревала, кому Вахза мог бы это поручить. Мог бы — если бы она не оказалась так преданна этому поразительному мальчишке. С внезапным облегчением она поняла, что не пошла бы против друзей, сколько бы денег Вахза ей не предложил.
— Посмотрим по ситуации, — решил Вахза. — Пока что у нас есть и более важные проблемы! — Он, очевидно, вспомнил про дракона. — Иди к Гвардии, иначе они хватятся. Нам не нужны вопросы.
— Хорошо, дядя, — ответила Амонея без особого удовольствия.
Ринке пришлось вплотную прижаться к колонне, чтобы проходившая мимо Амонея ее не заметила. Ее хвост дрожал от напряжения.
Она не находила себе места. Вахза определенно знал, что таится под ними, он пришел за этим и был на многое готов: даже обокрасть Вирена, столкнуться с его родней — да вся Рота вступилась бы за него! А уж сферу по своей воле Вирен бы не отдал… Однако Амонея удивила ее сильнее всего, и Ринка вспомнила, что демоница была новенькой, мало знающей о гвардейских порядках, чужой.
И все-таки за путь, пройденный вместе, она успела привыкнуть к Амонее. Хотя та часто казалась истеричной и насмерть перепуганной, Ринка всегда учила себя терпению: столкнись она так близко с драконом, тоже была бы не в себе. Но Ринка научилась полагаться на нее и теперь не хотела признавать, что жестоко обманулась. Она ведь неплохо разбиралась в демонах!
Во время обеда повисла какая-то неприятная тишина. Многие боялись разговаривать, беспокоить покой огромного храма, ставшего им временным приютом. Другие сгрудились и вовсю обсуждали предстоящую битву с драконом: все сходились на мысли, что с ним нужно было кончать… Надеялись на магов, но мощных боевых было раз-два — и обчелся.
Их небольшую компанию занимало совсем иное:
— Давайте думать логично: если Вахза явился за чем-то определенным, это нечто можно вынести из Тартара и продать! Оно, э-э, вещественное! — прошептал Вирен. — Артефакт? Я когда-то учил, что такие возмущения ауры могут быть связаны с артефактами! Взять, например, кольцо Соломона. Из недавнего, — добавил он. — Оно так перекручивало изнанку… В мертвую петлю!