— Я должна была догадаться.
Вирен заметил, что Кара увлекла его в сторону белеющего на фоне серых порушенных домишек госпиталя, и шаги ее были уверенными, как и всегда. Кара умела лучше действовать, а не болтать.
— Навестить Рыжего — это замечательная идея, — сказал Вирен, подхватывая Кару под локоть. — Но не переусердствуй.
— Ты хочешь сказать, что я страшная?
— Нет, ты просто… очень грозная. Почти как дракон, а он все еще под впечатлением.
— О да, это я! — оскалилась Кара. — Надеюсь, твои друзья меня не боятся? Было бы неловко…
— Да что ты… быть такого не может.
Когда они протиснулись мимо лекарей, больных, которые могли ходить и решили размять ноги в коридорах, а также их причитающих родственников, прижимающих к груди свертки с какой-то снедью, Вирен и Кара оказались в знакомом закутке. Вирен осторожно отодвинул легкую ширму, любезно пропуская Кару вперед, и обнаружил, что Влад с Яном уже здесь. Рядом сидела Ринка и сердито взмахивала хвостом, наблюдая за посетителями, как кошка, вот-вот готовая кинуться на защиту Рыжего. Его еще не выписали, но на постельном не настаивали, поэтому Рыжий стоял у окна, под тусклым светом желтого фонаря, а Влад нависал над ним, осматривая огненный драконий глаз так близко, что Рыжий нервно сопел и часто моргал. По увлеченному выражению лица Влада Вирен понял, что он близок к тому, чтобы лапать удивительный глаз руками.
Заметив Вирена, Рыжий улучил момент и вырвался. Наклонился, сердито сверкая глазами… Глазом… Вирен постарался сосредоточиться на какой-нибудь одной его части — демонской или чудовищной.
— Ты не придумал ничего лучше, чем притащить ко мне всех высших офицеров Гвардии? Здесь и так не протолкнуться! — прошипел Рыжий. — А еще они…
— Ради всего несвятого, они тебя не съедят, они тоже хотят помочь, но дай им немного времени, — обиделся за родителей Вирен. — Если бы ты только и занимался, что войнами и революциями, как думаешь, скоро бы научился правильно поддерживать раненых? Я имею в виду…
Прерывисто вздохнув, Рыжий неожиданно сдался.
— Я понял. Спасибо, Вирен. Мне было приятно, когда они завалились, хотя теперь я понимаю, у кого ты учился манерам…
— И это ты мне будешь говорить, пустынный варвар?
Они с трудом разместились возле кровати, притащив три стула. Вирен с Ринкой соседствовали с Рыжим на узкой госпитальной койке с хрустящими простынями. Рассказывать о Тартаре (к нему неумолимо свернула беседа) было куда легче, чем Вирен думал, потому что он понимал: это предстоит еще не раз, но сейчас можно быть по-настоящему откровенным. Поведать, чего боялся до смерти и как думал, что нужно отступить…
— Что ты будешь делать дальше? — спросил Вирен у Рыжего, когда они закончили говорить. — Нет, не уезжайте так быстро, как в прошлый раз! Мы должны отметить победу над драконом…
Тот удивленно оглянулся.
— Слухи разносятся быстро, — Кара пожала плечами. — Все знают, что ты завалил зверюгу.
— Но?.. — начал Рыжий, однако Кара красноречиво указала на свой глаз.
— Я хочу свободы, — решил Рыжий. — Нет для меня ничего ценнее. Отец хотел сделать меня рабом денег, таким же, как Вахза или он сам, но я сбежал из дома, и ничто не смогло меня остановить. Поэтому, когда я увидел Всадников в том зале, я вспомнил об этом. Они рабы силы, собственной жажды власти. И я тоже перепугался такого печального итога…
— Интересно, можно ли быть рабом свободы… — протянул Вирен, но замолк.
— Отправишься, куда глаза глядят? — спросил Влад. — У Роты нашлась бы для тебя какая-нибудь халтурка, если хочешь. Ты же ничего не заработал с этого похода…
— Я… почти ничего не потерял, — сказал Рыжий, — а может, даже кое-что нашел, понял, — от Вирена не укрылось, что он крепче сжал ладонь Ринки и мимолетно улыбнулся, глядя куда-то сквозь гвардейцев. — Этого пока достаточно. А что до денег, то у меня есть небольшая заначка, как у всякого уважающего себя наемника…
Нечего было надеяться, что они с Ринкой остановятся и внезапно остепенятся. Иначе Вирен и правда заподозрил бы, что кто-то коварно подменил его друзей.
— Задержитесь ненадолго, мне кое-что от вас надо, — решил Вирен.
— Да меня отсюда и не выпускают, — ершисто проворчал Рыжий; ему не нравилось в госпитале, не привык он к заботе, поэтому опасливо и сердито оглядывал все, что его окружало.
— Не хочешь достать повязку на глаз? — неловко предложил Ян. — У нас в Роте есть один демон с… травмой, и я подумал…
— Нет, — помотал головой Рыжий. — Не хочу лишаться глаза просто так. Как тогда колдовать? Я не собираюсь скрывать, кто я такой, — отважно произнес он. — Никогда больше не буду прятаться и убегать. Если эти демоны хотят увидеть чудовище или героя, как им больше нравится, пусть смотрят. Мне нечего скрывать.
— Вы повзрослели там, — объявил Влад. — И я рад за вас.
Когда Кара решила раскрыть крылья, чтобы обнять их всех, сгрести вместе, откуда ни возьмись появилась сердитая медсестра и зашипела на Сатану: та нарушала общественный порядок. И Вирен смеялся, повисая на плече Рыжего, пока не заболело горло, и это было самое счастливое и горькое время в его жизни — потому что они выжили и потому что в Тартаре остались их братья и сестры, стали частью мертвого мира, трагедия которого потрясла их до глубины души, той самой, что не было у демонов, но что появилась у Гвардии. Но он знал, что они постараются не повторить историю Всадников, лишившихся всего ради власти. Что они будут сильнее и упрямее. Хотя бы ради друг друга.
========== Эпилог ==========
Ленвис, семь дней после Тартара
(Вирен)
Возможно, теперь я все буду считать как «до» и «после» нашего путешествия. Поразмыслив, я понял, что едва ли за мою жизнь произойдет нечто такое же грандиозное: все великие войны закончились, революция прогремела, а Гвардия охраняет покой Ада, поэтому приключение в неизведанном мире — самое необыкновенное, на что я могу рассчитывать. Не самая худшая точка невозврата.
Все говорят о Тартаре. Куда бы я ни отправился, слышу шепот. Я не так знаменит, как Рыжий, во мне они не могут вычислить солдата, побывавшего по ту сторону, так что я скрываюсь от народного любопытства и спокойно помогаю восстанавливать Ленвис. Все мы трудимся: местные, легионеры на службе у Эла и Рота, которая до сих пор не покинула город.
Я долго сомневался, имеем ли мы право жить дальше после произошедшего. Но кое-что еще больше пугает меня: изменился я или нет? Научило меня чему-то это путешествие? Когда я смотрюсь в зеркало, все кажется прежним. Я так же путаюсь у старших под ногами, зависаю где-нибудь на полпути, читая книжку, или рассказываю забавные истории. Влад сказал, я повзрослел — стал внимательнее, аккуратнее. Он говорит, что-то связало нас с Рыжим и Ринкой: я всегда держу их в поле зрения, часто оглядываюсь, проверяя, идут ли они за мной. Я привык, что я должен думать не о себе одном. Может, кто-то, смотря на меня и моих друзей, тоже сомневается, не троится ли у него в глазах?..
Мне хочется вернуться в Столицу, я устал от холода Ленвиса и его постоянного ветра, от которого не спасают даже обогревающие амулеты. Единственное, что я чувствую здесь, — вина и досада за то, что мы обрекли Девятый на битву с драконом. Мы много ошибались там, внизу, и странно, что нас не винят за это.
От гарпий никаких вестей, но Кара присматривает за ними через какое-то хитрое устройство, сооруженное Ниираном, нечто вроде шара гадалки. Они — самое вещественное доказательство того, что мы были в Тартаре. Неудивительно, что их боятся. И хотят увидеть. Когда они улетали на север, в обещанные им горы, собрался поглазеть целый город. Нас с ребятами чуть не затоптали, но рассмотрели гвардейские мундиры и выпихнули вперед.
Влад был прав: Тартар интригует многих. Уже несколько раз на улице возле телепортационной башни мы отлавливали каких-то неприметных серых типчиков, рыскавших по углам. Мы знаем, на что они рассчитывают: случайно отломившийся драконий коготь, даже крохотная чешуйка — настоящее сокровище по нынешним меркам… Но Ян приказал вылизать каждый сантиметр, так что ничего эти умельцы не нашли.