Ох, не станет Гай Джедидайя Кормак впрягаться за Талейран, точно — не станет. Даже если это Мёбиусы — они ведь не лезут в сферу интересов Ярра, к которой эта максимально демократическая, гуманная и социально защищенная планетка никакого отношения не имеет… Но тот, или те из Мёбиусов, которые приложили руку к созданию ситуации со Сверчками во Флойде определенно располагали некоторой информацией о сути передвижений войск Протектората, раз сумели организовать миграционный кризис ровно в тот момент, когда это было возможно. А потому — на Мёбиуса нужно было выходить. И других вариантов, кроме как нагнетать атмосферу и вызывать огонь на себя у Сью не было.
Три дня прошло между девятым боем и звонком промоутера Клатча о назначении последнего, десятого поединка. За это время Алиса устроила Виньярду несколько экскурсий по памятным для нее местам из детства. Точнее — по тем из них, для посещения которых не нужно было заезжать в Ламарш.
— Это — ривьера Монталивье, — сказала девушка обводя руками прибрежную полосу. — Здесь я проводила очень много времени лет в тринадцать-четырнадцать. Ну, знаешь — аквабайки, серфинг, дайвинг… Родители были не против, народ тут в основном ненавязчивый, в некоторой степени даже самовлюбленный — им наплевать, что происходит в жизни окружающих, пока это не мешает им развлекаться и ловить волну.
Здесь, в пятистах километрах от Флойда никто и думать не думал о Сверчках. Побережье было заполнено яхт-клубами, пунктами проката спортивного снаряжения, небольшими бунгало и навесами из пальмовых листьев, и развеселыми, загорелыми, красивыми людьми, которые явно наслаждались солнцем, морем, и самими собой — тоже.
— Алиса-а-а, — протянул Виньярд, и подозрительно глянул на подругу. — Сначала — фехтование, теперь вот это вот всё — серфинг, дайвинг… Твои родители точно были обычными журналистами? Еще и жили удивительно патриархально, и лезли во всякие сомнительные дела… Меня терзают смутные сомнения…
Кавальери глянула на него из-под ресниц и, как бы размышляя, проговорила:
— Я вот тоже об этом начала задумываться в последнее время — как раз с того момента когда мы с мамой и папой перестали жить вместе. И знаешь что? Ни-че-го я не поняла. Ни одного прокола с их стороны, изобличающего рептилоидских шпионов, рашенских засланцев или сайонарских шиноби я вспомнить так и не смогла… А теперь и думать об этом бессмысленно — они и выглядят по-другому, и имена сменили… Я всегда думала что мама и папа — коренные талейранцы, но вот теперь я уже не так уверена. Но и опровергнуть это никак нельзя — репродуктивная программа гарантирует конфиденциальность.
— Да-а-а-а, повезло нам с родителями… — хмыкнул Виньярд, вспоминая своего папашу.
Ну и мамашу — тоже. Вообще-то они друг друга стоили, эти ненормальные.
— Интересно, а что о нас будут говорить наши дети? — задумчиво произнесла Алиса.
Парень поперхнулся морским воздухом и долго откашливался.
Негодяй Сью уже приобрел некоторую известность у публики, которая собиралась вокруг гладиаторских ям Флойда. Ажиотаж вокруг его фигуры подогревался тем градусом ненависти, которой этот «не тутошний» вызывал у всего племени Сверчков. После расправы над соотечественниками в девятом по счету поединке они даже пытались его подкараулить, и ожидали у выхода из людуса, где проживали гладиаторы.
Но и людус, и ямы принадлежали вполне конкретной корпорации, охранники которой не церемонились. Достаточно было обычного касания ограждения, или плевка на тротуар, чтобы закованные в легкую броню секьюрити тут же вступали в дело, охаживая электрическими дубинками зарвавшихся космических кочевников. А как же — это ведь порча корпоративного имущества! Это вам не социков сонных с пляжей воровать… Социки они никому не принадлежат, а стена эта — собственность промоушена! А визги правозащитников о своей главной священной корове — терпимости к социально уязвимым беженцам, тут же натыкались на аргументы о второй священной корове Талейрана — свободном рынке и частной собственности…
Так что бледнолицым любителям щеголять в шортах пришлось дождаться десятого представления с участием Виньярда, чтобы теперь висеть у самого края ямы и вопить, будто стая диких обезьян, и поносить Сью и швыряться огрызками и объедками, которые мигом сгорали в силовом поле, накрывающем яму.
— Перспективный парень? — спросил у Клатча смуглый мужчина в двубортном костюме с отливом, и снял солнечные очки.
На кой черт ему нужны были солнечные очки ночью, если оправа у них была пусть и дорогущая, но явно — без грамма электроники, и стекла — тоже?