— Завтра утром мы отправляемся в графский замок, — строго заявил он. — Здесь нам больше нечего делать.
Шут привстал с кровати и недоумённо посмотрел на него.
— Разве мы не будем ждать возвращения Виконта?
— Нет! — сказал, как отрезал, Лонгрин. — Нам пора возвращаться на службу к нашему графу.
— Но так нельзя! — возмутился Шут. — Мы не можем бросить Виконта!
— Ну тогда оставайся здесь, — отрубил Лонгрин. — А я уже сыт по горло похождениями Бродячего Короля.
Он вышел, закрыв за собой дверь. Артур вопросительно смотрел на Шута. Тот, встав с кровати, на пару секунд задумался и, повернувшись к Артуру, не глядя ему в лицо, сказал:
— Ты решай сам — что делать? А я остаюсь тут, ждать Виконта.
— Я остаюсь с вами! — не задумываясь, ответил Артур.
Шут кивнул и, надев сапоги, направился к двери.
— Пойду, поговорю с Винтером.
Он вернулся через десять минут. Молча разделся, лёг в кровать и погасил свечу. Пять минут ворочался с боку на бок. Потом не выдержал, поднял голову и спросил:
— Ты не спишь?
— Нет, — ответил Артур.
— Вот что ты будешь делать — с этими людьми! — в сердцах произнёс Шут. — Пока ты в фаворе, тебе улыбаются и льстят, а стоит споткнуться, тут же бросают и отворачиваются!
— Винтер тоже уезжает? — спросил Артур.
— Все уезжают, — хмуро сказал Шут. — Всех настроил против Виконта Лонгрин.
Он опустил голову на подушку и продолжил говорить.
— Чувствовал я, что эта история с Фриландией как-то сомнительна. Но независимо от этого — Виконт был и остаётся приёмным сыном старого графа. И я готов служить ему ещё больше, чем когда-либо раньше. Мы друзья, я знаю его с пелёнок. Я учил его математике и верховой езде. Наконец, я обещал старому графу, что буду заботиться о нём. Я не могу оставить его в беде.
Артур слушал Шута и думал, что опять в его жизни какие-то перемены, и будущее снова туманно и загадочно. Через полчаса они всё-таки заснули, но сны были беспокойные и тревожные.
Наутро их ждало ещё одно неприятное открытие.
— Они увели наших лошадей! — взмахнул руками Шут. — Это чёрт знает, что такое!.. Ну, подожди Лонгрин. Я доберусь до молодого графа и всё ему выскажу, что я думаю о тебе!
— Жалко! — тоже расстроился Артур. — Я только привык к своей лошади. И где теперь моя Звёздочка?!
Пообедав в трапезной, они вышли из стен монастыря и гуляли по окрестным лугам и садам, наблюдая и слушая птиц. Воробьи кувыркались в дорожной пыли. Тёмно-синие ласточки с белым брюшком скакали по траве и веткам деревьев, летали над землёй в поисках мух, сверчков и стрекоз. Щебетали друг с другом, словно ведя оживлённый разговор. Шут внимательно прислушивался к ним. Артур с интересом наблюдал за Шутом.
— Вечером будет дождь, — уверенно заявил Шут.
Артур посмотрел на небо — оно было чистое. Только редкие облачка проплывали высоко.
— С чего вы взяли? — спросил Артур.
— Ласточки рассказали, — поведал Шут. — Они как раз об этом сейчас щебечут.
— Вы понимаете птичий язык? — бросил взгляд на Шута Артур.
— С детских лет, — на полном серьёзе ответил Шут. — Помню, мать рассказывала — мне ещё года не было, а я сидел на траве, задрав голову — наблюдал за птицами и слушал их щебет и пение.
— Вы как святой Франциск, — улыбнулся Артур.
— Кто такой? Почему не знаю?
— Потому что он ещё не родился.
— Значит, это он как я, — логично заключил Шут.
Шут оказался прав. Вечером пошёл дождь. Поужинав, они вернулись в свою комнату и улеглись на кроватях, слушая монотонный шум дождя за окном. Крупные капли барабанили по оконной слюде. Шут разжёг печурку и поставил на неё закоптелый медный чайник. Молоденький монашек, Дени, по их просьбе принёс монастырского мёда. Пили чай, разговаривали.
— Чего тебе непонятно? — удивлялся Шут. — Раскрой Библию — там всё написано. И то, что было, и то, что есть, и даже то, что будет.
— Библию сочинили люди, много людей, — упрямился Артур. — Я хочу сам понять этот мир, не полагаясь на мнения других, может быть, замечательных, но мне не знакомых людей.
— Значит, ты язычник, — решил Шут. — Видел я таких — деревянных богов себе ставят и приносят жертвы перед ними.
— Да нет же! — рассердился Артур. — С чего вы взяли? Я не верю ни в каких богов.
— А во что же ты веришь?
Артур запнулся и вздохнул. Ему не хотелось говорить красивых банальностей — «верю в разум и в человечество». Это было бы неправдой.
Виконт вернулся на следующий день. Он был спокоен, задумчив и стал, как будто взрослей. Голова его была коротко пострижена, так что Артур его не сразу признал. Виконт выслушал жалобы Шута на Лонгрина и «других предателей», похлопал его по плечу.