— Дура ты, носатая, — продолжил он, убирая в сумку кинжалы. — Дай угадаю, в нашем мире ты была пятьсот лет назад или еще раньше? Сейчас все по-другому. К тому же, опасность грозит этой семье и их друзьям независимо от моего присутствия в их жизни. Только без меня у них вообще нет шансов. Со мной — есть. Так что успокойся и не верещи. Победим белобрысых — так уж и быть, свожу тебя к нам. Посмотришь, как все поменялось. Мы умеем делать выводы и признавать ошибки.
— Ошибки? — выдохнула Марыся так резко, что закашлялась. — Ваше племя однажды утопило в крови весь наш континент, а теперь ты называешь произошедшее ошибкой?!
— Ошибкой одного, за которую расплатились мы все, а моя семья платит до сих пор, — ответил сокол. — А ты ничего не поняла тогда и не понимаешь сейчас. Поэтому сделай милость, закрой рот и не смей болтать о том, что знаешь. Придет время — я сам им все расскажу. А иначе…
И он так посмотрел на вжавшуюся в стену мокруху, что та снова задрожала и судорожно закивала головой.
Снаружи раздались шаги. Кто-то торопливо поднимался по ступенькам, шаркая ногами по осыпающейся каменной крошке.
— Ребята, я все! — радостно сказала Алиса, возвращая футболку с носа на законное место. — Ой, а чего вы носы открыли?
— А мы разговаривали, — улыбнулся Индра, совершено искренне и по-доброму. — Мы ненадолго совсем, даже надышаться не успели. Правда, Марыся?
— П-п-правда, — кивнула кикимора с усилием.
— И о чем вы разговаривали? — подозрительно прищурилась Алиса. — Почему Маря такая кислая?
— Потому, что возвращаться мы будем снова через ее катакомбы, а выйдем ближе к городу. Здесь спускаться опасно и телепортироваться тоже не хочется, сил и так немного.
— Маря, прости нас, мы тебе надоели, наверное? — всплеснула руками девочка. — Шаримся по твоему дому туда-сюда… Хочешь, я тебя на загривке понесу?
— Сама дойду, — и Марыся тоже улыбнулась. — И вас доведу, тут троп много. К городу ближе можно подойти, главное, дверь изнутри открыть.
— Я открою и закрою, — сокол повесил сумку через одно плечо, а на второе снова закинул Алисин рюкзак с учебниками. — Давайте поторапливаться. Нам к госпоже Илоне нужно, а до этого добыть какой-нибудь еды, а то желудок сводит. Алиса, ты все еще хочешь в то странное заведение со стеклянной дверью? Бери с собой нашу новую знакомую, пусть только превратится во что-нибудь, более привычное людям. Я угощаю.
Такое щедрое предложение оспаривать никто не стал.
Глава 10
— К сожалению, мы не сможем сегодня прислать вам посвященных братьев на прогулку, — щебетал в трубке нежный девичий голос. — Луна в эти часы в оппозиции к Марсу, энергия на нуле, и мы не в ресурсе. Поэтому будем медитировать и отдыхать.
— Но как же… как же старики? Они ждали всю неделю! Мы ведь не найдем замену за такой короткий срок! — Илона застыла с трубкой у уха.
…Это трехдневное дежурство выдалось особенно отвратительным. Гуру Фома Достопочтимый, к которому позавчера вечером пришлось-таки ехать на лекцию, оправдал все Илонины подозрения. Периодически брызгая слюной и потрясая кулаками, он активно вещал со сцены о том, что женщины нынче пошли неправильные, мужчин вдохновляют плохо, требуют много, а соответствовать своему предназначению категорически не хотят.
— Детей по двое-трое рожают, а некоторые и по одному, а не как природой заведено! — укоризненно качал он головой и время от времени вздымал руки к потолку, будто приглашая высшие силы согласиться с его словами.
Но высшие силы молчали, видимо, сказать им было нечего. Зато дамы в первом ряду слушали с жадностью и усиленно краснели — не иначе, стыдились своей неплодовитости. Одна даже всхлипывала, уткнувшись в носовой платок.
— Некоторые еще и работают вместо того, чтобы вдохновлять супруга и господина на повышение дохода! Или требуют богатств, новых платьев, посуды и украшений, когда старые еще вполне можно носить и использовать. Или еще хлеще — ведут праздный образ жизни и потакают чревоугодию, едят мясо, сладости и белый хлеб! А потом удивляются, откуда столько женских болезней, которые не лечатся ничем! Да оттуда же, от непокорности, от гордыни и нежелания жертвовать своим эгоизмом на благо семьи и общества! И от обжорства, ибо настоящая женщина ест, как птичка, и порхает, как бабочка!
«Вот уж действительно идеи эти не задушишь, не убьешь, — думала Илона, сидя на последнем ряду с подопечными бабульками. Те восторженно внимали оратору и поддакивали каждому произнесенному слову. — Испокон веков баба во всех мировых проблемах виновата была, виноватой и останется. Даже если небо однажды рухнет на землю, так точно из-за нашего желания жрать в четыре горла и нежелания рожать».