Скандал вспыхнул, будто факел, вымоченный в бензине, и махом перекинулся на другие ряды. Нескольких секунд не прошло — и завязалась драка. Прилавок с овощами не выдержал двойного веса фермерши и хозяйки, и надломился, вилки капусты с морковками покатились посетителям под ноги. На соседнем ряду истошно голосили в клетках напуганные курицы. Зычный мужской голос орал «Кто-нибудь! Позовите блюстителей порядка!»
Алиса рванула в самую гущу, Илона едва успела схватить ее за шиворот. В этот раз повезло. Футболка оказалась крепче и воротник не оторвался.
— Мама, там Индра, его же затопчут!
— Стой на месте, — рыкнула Илона. — Тебя затопчут еще быстрее!
Рыжевато-каштановая макушка мелькнула на соседнем ряду — видимо, парень пытался протолкнуться сквозь толпу, не потеряв тележку и не повредив покупки.
И в эту минуту у него над головой затрещал деревянный навес. Но дурной сокол, вместо того, чтобы отпрянуть, вдруг кинулся внутрь, поперек толпы. Миг — и он исчез под полосатыми тряпками, служившими для защиты продавцов и их товара от солнечных лучей. Следом с оглушительным треском рухнули доски, на которых держалась вся конструкция.
Кажется, закричали они одновременно, в унисон. В мечущейся и вопящей толпе было не разобрать. Людская масса всколыхнулась и волной отпрянула от места трагедии с такой скоростью, будто под тканью стояла, по меньшей мере, рабочая вышка, излучающая опасный сигнал 5G. Откуда-то сбоку надрывно голосила торговка овощами, потерявшая в давке весь привезенный урожай.
— А ну тихххххххаааа! — вдруг раздался из-за спины мощный бас, усиленный громкоговорителем.
К толпе приближался патруль Полиции нравов. В главе патруля Илона узнала мужика, который вчера приезжал на вызов в интернат. Удивительно, но сейчас она была рада видеть его больше, чем старого знакомого.
— Там подросток, под досками! Рванул внутрь, когда все начало рушиться, и его засыпало! — кинулась Илона к блюстителю, от волнения размахивая руками.
— Разберемся, — коротко буркнул полицейский, аккуратно, но решительно отодвигая ее в сторону.
Он дал знак еще двум парням в форме, втроем они отогнали толпу подальше, взялись с двух концов за ткань, сложившуюся узким куполом вперемешку с досками, и, крякнув от натуги, начали поднимать ее наверх.
Внутри обнаружилась картина, достойная пира живописца: Индра, стоящий в позе древней кариатиды, держал на своих плечах всю рухнувшую в этом углу конструкцию. Тележка с продуктами лишилась двух передних колес, но не перевернулась, уперевшись носом в щербатый прилавок.
А на земле сидела испуганная девчонка лет восьми. Лицо ее было белым от ужаса, в глазах стояли слезы. Одной рукой она прижимала к себе небольшую корзинку, а второй вцепилась соколу в левую ногу.
— Смотрите-ка, — суровое лицо блюстителя вдруг расплылось в улыбке. — Еще пацан сопливый совсем, а малявку собой прикрыл и выстоял. Спортсмен, небось? Молоток, хвалю!
Блюстители проворно сняли с плеч Индры доски и расчистили угол. Илона кинулась к парню.
— Ты с ума сошел?! — выдохнула она, схватив его за плечи и вглядываясь в лицо. — А если бы дрыном по голове попало?
— Девчонке бы точно попало, а мне — вряд ли, — спокойно и с достоинством ответил сокол. Лицо исцарапано, в волосах застряла древесная стружка, но в остальном он был жив-здоров.
Индра аккуратно отцепил от себя девочку, которая тут же приникла к Илоне. Конопатая, с толстыми русыми косичками, в платьице с цветочками, с корзинкой, она выглядела так, будто вышла на недолгую прогулку.
— Тебя как зовут, чудо? — женщина погладила ее по голове. — Где твои родители?
— Лилька, — шмыгнула та носом. — Мама с папой дома, они меня сюда послали по делу…
— Ты же совсем малышка, зачем тебе одной в такую толпу, да еще и вечером? — ахнула Илона, отводя ее в сторону. Индра тем временем вытаскивал из досок застрявшую тележку с продуктами.
— Вот, — Лиля подняла корзинку. Внутри под ворохом кукольных одеялец кто-то шевелился.
Илона убрала их в сторону и едва не выругалась вслух.
В корзинке сидели котята. Совсем крохотные, не больше месяца, еще с торчащими в стороны ушками и хвостиками-морковками. Один серый и полосатый, двое девчонок-трехцветок и двое черных.
— Мама сказала отнести их куда-нибудь и раздать, — добавила Лиля, подтверждая Илонины догадки. — А если не раздам, то здесь в корзине оставить, чтобы добрые люди, кому жалко, забрали. Но их никто не хочет, я даже в храм заходила районный, просила жреца помолиться, чтобы они нашли скорее дом, а он меня выгнал и сказал, что я глупая девчонка. И что лучше оставить их на рынке, если они угодны Мирозданию, оно позаботится о них. А если нет, то такова его воля. А мне их жалко, я два часа тут хожу, предлагаю, а их никто не берет…