В пирах, проводившихся при японском дворе, как правило, участвовали только мужчины (исключение составляют танцовщицы, но они не были полноправными участниками пира). Такие пиры проводили очень часто, они свидетельствовали о щедрости и гуманности государя, который воспринимался как «кормитель». Во время пиров каждый царедворец непременно благодарил государя за приглашение, т. е. устанавливались (подтверждались) отношения хозяин/ гость, государь/подданный. На одном из пиров, посвященных Новому году, подданные играли на кото (струнный инструмент) и пели: «Будем служить государю вот так же, как мы служим сейчас, в начале нового года!» На другом пиру была предложена тема для сочинения стихов «Прислуживая государю во время пира»[142]. На пирах могли объявляться указы о присвоении рангов. В конце пира государь обязательно оделял придворных подарками в соответствии с их рангами. Пиры с их непременными возлияниями, служившими эффектным и эффективным средством для «склеивания» элиты, занимали настолько большое место в системе ценностей, что в официальных некрологах придворных весьма часто упоминается, какое воздействие на них производил алкоголь.
В предисловии к китаеязычной антологии «Кайфусо» (751 г.) восхваляется правление императора Тэнти (626–671, на троне 668–771): «Дворец его был пышен и наполнен светом, страна пребывала в мире и процветала, в правлении господствовало недеяние, у придворных появилось праздное время. Государь приглашал к себе знатоков литературы, и они предавались развлечениям на пирах. Государь и сам слагал стихи, а его мудрые подданные преподносили ему восхваляющие его стихи. И таких великолепных стихов было великое множество». В антологии действительно содержится несколько стихотворений, напрямую восхваляющих императоров. Однако стихов, воспевающих природу, там намного больше (из 116 стихотворений «Кайфусо» по меньшей мере 80 имеют четкую сезонно-природную привязку)[143]. Когда же правителя превозносят, то обычно при этом задействовано и описание природы. Приведем стихотворение Косэ-но Асоми Таясу, сложенное им по приказу императора в государевом («запретном») саду во время пира («Кайфусо», № 19).
Нетрудно увидеть, что в этом стихотворении отражена не конкретная природная ситуация и не конкретный пейзаж. Горы и воды имеют здесь обобщенный смысл, они – проявление космических начал Ян и Инь, влиянию которых подвержено все сущее. Соотнесение воды с мудростью, а гор с человеколюбием восходит к «Луньюй» (VI-23). Там сказано: «Мудрый наслаждается водой, человеколюбивый наслаждается горами. Мудрый [пребывает] в движении, человеколюбивый [пребывает] в покое. Мудрый – счастливый, а человеколюбивый – долгожитель»[145]. В данном поэтическом случае мудрость и человеколюбие приписываются императору.
В предисловии к «Кайфусо» государь описывается с помощью категории «добродетельность» (току, кит. дэ). В контексте антологии добродетельность связана с «недеянием» – важнейшим понятием, которое характеризует идеальное правление. Государь покойно пребывает на троне, а сила его добродетельности такова, что ее влияние достигает государственных границ, благодаря чему хорошие дела в стране творятся сами собой. Это касается дел не только людских, но и природных. Их мерный ход является доказательством, что дела на подведомственной императору территории обстоят должным образом.
Если оценивать в целом модус описания природы в стихотворениях на китайском языке, то следует сказать, что эта природа не является природой Японии, в ней почти не содержится японских реалий. Даже если в стихотворении и имеется топонимическая привязка, то все равно это природа, описанная с помощью реалий, имеющих китайское происхождение. В «Кайфусо» содержится 16 стихотворений, посвященных Ёсино (горная местность, расположенная несколько южнее Нара), они воспевают это место, поскольку нахождение там восполняет недостаток энергетики и жизненной силы, необходимой для даосского святого. Японские аристократы уподобляли себя этим даосским мудрецам. Стихотворения «Кайфусо» насыщены китайской образностью и топонимикой, они уподобляют природную среду Японии Китаю. Вот, например, стихотворение Такамуко-но Моротари «Следуя за императором во дворец Ёсино» (№ 102):
143
Оота Тосиюки. Сикиута то ки//Кайфусо. Нихон-тэки сидзэнкан ва доно ёни сэйрицу сита ка. Токио: Касама сёин, 2008. С. 63.
144
Благодарим за помощь в переводе этого стихотворения С. А. Родина. Для того чтобы лучше вжиться в атмосферу пира, мы обсуждали этот перевод 5 мая 2012 г. в саду моего загородного дома в Ядрошине, наслаждаясь пением кукушки и обильными возлияниями.
145
Ямал Норико. Кайфусо-но тисуй ниндзан-но дзюё то тэнкай//Кайфусо. Нихон-тэки сидзэнкан ва доно ёни сэйрицусита ка. Токио: Касама сёин, 2008. С. 138–141;