Форчун захохотал, вспомнив ссылку его оппонента на эпизод из «Илиады». Такое не пришло бы в голову ни Приаму, ни хитроумному Одиссею — подменить троянского коня в самый ответственный момент.
В пользу решения Форчуна было еще и то обстоятельство, что машина времени Империи была в десять раз больше машины ТЕРРЫ, и так как внутри ее пустовали места для скиммеров, не было необходимости бросать свою собственную машину. Он был уверен, что справится с управлением темпорального аппарата противника, ведь базовая модель у этих кораблей была одна и та же.
Извилистая лента Инда под ним стала быстро удаляться и превратилась в узкую ниточку. Он посмотрел на изогнутую линию горизонта на севере, стараясь разглядеть Мохенджо-Даро, но дымка раннего туманного утра не позволила этого сделать. Машина времени поднялась выше, разрезая холодные верхние слои атмосферы. Громада космоса раскинулась перед ним во всей красе. Звезды стали яркими, немерцающими.
Форчун без труда обнаружил свою цель — двух-сотсорокафутовую машину времени.
– Господа, — вслух сказал Форчун, — когда играете с профессионалами, не оставляйте своих вещей без присмотра.
Он жалел только о том, что сейчас с ним нет Уэбли. Симбионт любил хорошо пошутить.
Он затормозил свою машину возле той и медленно облетел ее. Закончив все дела на Земле, он установит курс этого корабля точно на центр галактики и через несколько часов прибудет на ТЕРРУ. Пол Таузиг и все его коллеги от удивления рты раскроют. А маленькая блондинка, с которой он завтракал перед отъездом, просто падет к его ногам.
Но реальность оказалась хуже, чем он ожидал.
Он три раза облетел вокруг неприятельской машины времени, и его улыбка погасла. Дверных и шлюзовых отверстий не было заметно совсем. Что ж, оставалось признать, что Рундль кое-чего достиг. Форчун не знал, как проникнуть внутрь этого темпорального аппарата.
Чтобы поднять себе настроение, Ганнибал Форчун вспомнил бело-голубую вспышку несколько минут назад, когда скиммер противника превратился в пар. Ах, надо было уничтожить их не таким радикальным способом, чтобы посмотреть устройство их дверей. Он решил, что не будет рассказывать о своем провале Уэбли. Что ж, никто не застрахован от ошибок. Все это было несмертельно. К тому же этого никто не видел и репутация его не пострадает.
«Ну ладно, — сказал Форчун себе, — значит, ты не можешь украсть транспорт Империи и доставить его на ТЕРРУ. Ты спас беженцев, уничтожил убийц и помешал противнику получить ожидаемое подкрепление. Достаточно для одной поездки. Когда ты вернешься во вчера, у тебя будет ровно двенадцать часов, чтобы доделать остальное».
Он включил режим темпорального перемещения, купол затуманился, потом купол очистился и снова наступило сегодня. Установив курс на Мохен-джо-Даро, Форчун обратно ввел свою сверкающую машину времени в атмосферу Земли.
Луиза почувствовала холодную ярость, когда Ронел сообщила ей новости.
– Записи, Ронел! — воскликнула она. — Мы должны спасти записи!
– Но Уэбли сказал, что тебе не стоит появлять ся там, — ответила симбионт, теснее прижимаясь к плечу партнерши.
Однако Луиза бросилась бежать.
– Мы ближе к дому, чем Самбара! Не займет много времени забрать записи и унести их куда-ни будь!
Ронел слишком хорошо знала Луизу, чтобы пытаться отговорить ее. Девушку можно было понять. Луиза самоотверженно трудилась, собирая материал, и не в силах была позволить ему попасть в руки Империи. Спорить с ней будет бессмысленной потерей времени.
«Что сделал бы в подобном случае Уэбли?» — вдруг подумала Ронел. Некоторая надменность этого симбионта не очень понравилась ей. Как Луиза чувствовала презрение к профессиональным героям, так Ронел страстно ненавидела показуху. И все же было что-то влекущее в Уэбли. В любом случае он произвел на Ронел впечатление.
Она сказала на ухо Луизе:
– Я найду верховного жреца и задержу его!
Прежде чем Луиза смогла ответить, Ронел опять обратилась в птицу, взмахнула крыльями из протоплазмы и исчезла.
Френсис Бэкон был первым землянином, сформулировавшим максиму: «Знание — сила». Тот факт, что это станет аксиомой, на которой будет базироваться обучение каждого агента ТЕРРЫ, Бэкон назвал бы подтверждением правильности своей эмпирической философии. Но тот факт, что эта максима будет единственным, что сохранится после ревизии его философских взглядов Локком и Хью-mom, был, к счастью, неизвестен автору. Одного эмпиризма было недостаточно, но Ганнибал Форчун много бы потерял, если бы лишил себя возможности знать больше о ситуации, чем думает его соперник. И так как машина времени была таким замечательным инструментом для сбора информации, Форчун сделал ее невидимой и вернулся на десять минут раньше собственного отбытия. Правило здесь было простым: смотри, но не трогай.
Он увидел самого себя, стоящего на стене, беседующего с Айялпалом и одновременно слушающего передаваемое со скрытого микрофона. Он отправил невидимую машину в речной порт и посмотрел, как Луиза ведет запись события. Несмотря на некоторую нерасторопность, ему нравилась старательность этой девушки. Уэбли, правда, поспорил бы, что его одобрение в основном исходило из признания ее физической привлекательности. Но Форчун и сам не мог отрицать, что он находил ее привлекательной.
Он провел машину над хлопковыми полями, чтобы проверить ситуацию с земляными работами, и вернулся к стене в тот момент, когда он указал Айялпалу на небо и торопливо ушел. На плече идущего Форчуна выросли птичьи крылья, и Уэбли отправился выполнять задание. Агент решил последовать за Уэбли и позже вернуться, чтобы взглянуть на скиммер Империи, который только что приземлился у храма.
Так он увидел загадочное изменение курса своего партнера. Заинтригованный, последовал за птицей до опушки джунглей. Он был уверен, что у симбионта была серьезная причина отправиться туда, когда Самбара был, по-видимому, на пути к дому Луизы, а имперцы следили за ним…
Нахмурившись, он развернул невидимую машину и поспешил к храмовой террасе. Самбара как раз спускался на трясущихся ногах по трапу скиммера. Форчун бросил взгляд на двойные часы на контрольной панели. Реальный Ганнибал Форчун — тот, который мог принимать участие в реальных действиях этого дня, — отправился в завтра тридцать секунд назад и уже вернулся в сегодня, находясь сейчас еще в космосе. Ему потребовалось шесть минут, чтобы вернуться в Мохенджо-Даро. Часы показывали, что именно столько времени осталось до возвращения, самого раннего момента, когда он мог безболезненно ввести свою машину в объективную реальность без нарушения правила двойного присутствия. Значит, в течение ближайших шести минут он был вынужден пребывать в невидимом состоянии, бессильный вмешаться во что-либо, но способный видеть и знать все.
В течение трех из этих шести минут он наблюдал, как Самбара торопливо прошел через широкую арку в храм. Его немедленно окружили младшие жрецы и ученики. Пока Самбара делился с ними впечатлениями об этой невиданной поездке, скиммер Империи поднимался вверх над храмом. Вскоре он завис неподвижно. Форчун понял, что, если скиммер останется в этой позиции, он не сможет вернуться в сегодня незаметно, не показав местоположения своего собственного корабля, потому что с их выгодной позиции весь город был как на ладони. Хотя они и не знали точно, что двадцатичетырехфутовый темпоральный аппарат ТЕРРЫ должен здесь материализоваться, наверняка они следили за всем необычным. Они знали, что Форчун очень опасный противник. Поэтому имперцы с помощью приборов не спускали с Самбары глаз в надежде, что он приведет их к дому резидента ТЕРРЫ. Может быть, и к лучшему, что Уэбли не пообщался с Луизой, потому что ее встреча с Форчуном явно не могла теперь состояться.