— А я? — взмолилась Дайна. — Я кто?
— Ты? — Лмцо моего робота-отца не изменилось, но в голосе зазвучал: смех, ласково поддразнивавший нетерпеливую девочку. — Твоей клон-матерью была Дайна Лаард, куратор Зала человечества в Большом музее. Кэл пригласил ее помочь в отборе всего, что необходимо спасти. Наш музейный уровень полон собранными ею книгами и изделиями. Сейчас он закрыт, но вы все будете изучать его, когда подрастете.
— Теперь очередь Данка, — подмигнула мне Таня.
— Ладно. — Голос более серьезно обратился ко мне. — Я был репортером научного отдела. Кэл нанял меня для рекламы станции. Она обходилась дорого, и нам надо было убедить скептиков, что дело того стоит. Я случайно оказался в Белых Песках во время падения астероида — собирался писать статью о родовой лаборатории. Мне тоже повезло.
— А Космонавт? — спросил я. — Он был твоей собакой?
— Честно говоря, нет. — Он сдерживал смех. — Я был слишком занят, чтобы заводить собаку, а вот Кэл их любил. Предок Космонавта был бродяжкой. Он случайно пробегал по полю перед самым взлетом. Кэл подозвал его, он запрыгнул на борт, и вот он здесь. Действительно счастливчик.
— Счастливчик? — Арне хмуро обводил взглядом безжизненную блестящую поверхность Луны. — А ведь он мертв. Как и наши родители и вся Земля. — Он чуть ли не с отвращением покосился на нас с Космонавтом. — По-твоему, быть клонами — счастье?
У моего отца не нашлось готового ответа.
— Мы живы, — ответила за него Таня. — Тебе что, не нравится жить?
— Здесь? — По-моему, его передернуло. — Не знаю…
— А я знаю. — Пепе ухватился за пластиковую руку моего робота-отца. — Я хочу узнать все про столкновение и про то, чем мы можем помочь.
— Я на это надеялся. — Мой отец обнял его и обратился ко всем нам: — Астероид был осколком тяжелой скалы, корявым, как картофелина, десяти миль в длину. Возможно, это был остаток еще большего столкновения. Кэл делал все, что мог, чтобы держать станцию наготове, но такого никто не ожидал.
Предупреждение пришло в Белые Пески перед самой рождественской полуночью. У нас было бы больше времени, если бы дежурный, перед тем отмечавший праздник, не заснул на посту. И все мы могли бы погибнуть, если бы его помощник не заметил красную лампочку и не вызвал Кэла. У нас оставалось всего шесть часов.
В праздничный день все разъехались, ни с кем невозможно было связаться. Грузовой корабль стоял на площадке, но надо было еще сделать миллион дел, а времени не было. Кэл не хотел выпускать новость в эфир, опасаясь паники. Возможно, это было мудро, но это не позволило нам дать объяснения внеурочному взлету. Горючее было заказано, но еще не доставлено. И надо было дождаться доктора Линдера и доктора By и продолжать погрузку. Жуткое время.
Сейчас мой робот-отец говорил быстро, срывающимся голосом.
— И в то же время часы величественного героизма. Кэлу в конце концов пришлось объяснить все людям на космодроме — сказать, что жить им осталось считаные часы. Можете представить, как отчаянно рвались они к своим родным, но большинство остались на постах и напряженно работали.
Как мы ни старались, известие прорвалось в эфир. Десятки репортеров и операторов заполонили космодром. Кэлу пришлось подтвердить информацию и умолять их не лишать нас последнего шанса. «Поцелуйте на прощание ваших жен, — слышал я его слова, — молитесь или просто напейтесь». Не знаю, что они сообщали, но вскоре теле- и радиостанции замолчали.
Мы были еще на Земле, когда астероид рухнул в Бенгальский залив на юге Азии. Надо было взлететь, пока ударная волна не настигла нас в Белых Песках. Первыми пришли глубинные волны, за ними более губительные — поверхностные.
Наварро с Линдером прилетели из Исландии. Погрузочная команда загрузила все, что было возможно. Мы успели — в последний момент. Мы не поднялись и на тысячу футов над взлетной площадкой, когда по полю разошлись трещины и желтая пыль затянула все.
Позади нас погибала Земля.
2
— Но вы спаслись? — Пепе уставился на него круглыми глазами. — Вы были героями.
— Мы не чувствовали себя героями. — Голос моего робота-отца звучал торжественно и тихо. — Подумай, что мы потеряли. Нам было очень одиноко.
Голое пластиковое тело вздрогнуло, и линзы медленно обвели наш кружок.
— Рождество. — Он помолчал, вспоминая. — Этому дню полагалось быть счастливым. У меня сестра с мужем жила в Лас-Крусесе, недалеко от базы. У нее было двое детей-пятилеток. Я купил им трехколески. Она готовила обед, запекала индейку, резала салаты, делала клюквенный соус.